Монахи под Луной

У нее закатились глаза. Краснели точечные потертости на ключицах. Голое худое плечо инстинктивно дрогнуло. Я неловко подошел и уткнулся – лоб в лоб, ощущая искусственные ароматы лосьона. Честно говоря, я бы предпочел оставаться на месте. Было мерзко, безвыходно и жутковато. Будто под микроскопом. – Ну – что-что?! – раздраженно спросила Лида. Как колоду, я опрокинул ее на диван и в отчаянии повалился сверху. Заскрипели раздавленные пружины. Твердый кожаный валик вдруг ударил меня по уху. Сразу же стало тесно. Мы возились, словно брачующиеся насекомые, – переплетая туловища и конечности. Закипали гормоны. Холодом пузырилась лимфа внутри трахей. Это было – продолжение рода. Скучная тупая необходимость. Мы уже проделали это вчера и обязаны проделать это сегодня. Потому что – всеобщий круговорот. Плыли – перья, бумага. Безвоздушная пустота набухала у меня в груди. Лида старалась помочь. Тело ее сокращалось в конвульсиях. Губы были распахнуты. За фарфоровыми зубами колотился язык. Ничего, разумеется, не получалось. Безвоздушная пустота росла. И когда она выросла и достигла невыносимых пределов, я шепнул, чтобы остановить безумие: Не могу… – И потом еще раз шепнул: Не могу… – И еще один раз. И еще. И тогда Лида с трудом приподнялась, изнемогая, и приблизила ко мне два зеленых бессмысленных глаза. – А ты думаешь, я могу? – ниткой голоса спросила она. – Думаешь, мне доставляет удовольствие? Ошибаешься!.. Грязный, потный, бессильный. Рвотой от тебя несет. Притащился – козел козлом. Кривоногий. Бухнулся, заелозил копытами… Тоже мне – чистоплюй! Он не может! А я могу? Очищать тебя от дерьма, мучиться?.. Эгоист!.. Иждивенец!.. Давай работай! Что ты вылупился? Я не собираюсь из-за тебя стареть!.. – Она корчилась, как упавшая на спину оса, резко сдергивая с себя что-то, лихорадочно освобождаясь. Спутанные тугие волосы хлестали меня по лицу. Мне нужна была хотя бы секундная передышка. – Подожди, я закрою двери, – взмолился я. Но она лишь с досадой скривилась: Не надо! – Может кто-нибудь заглянуть… – Ты с ума сошел?! – Все равно, все равно, как-то неловко… – Боже мой! – нервно сказала Лида. – Да ведь все же про это знают. Про наши семейные радости. От шестнадцати до шестнадцати тридцати. В кабинете. Что ты себе воображаешь? Это же официальный сценарий. Бесконечный и нудный повтор. По хронометру. Все известно заранее. Тот же Циркуль торчит сейчас у дверей, нос – в замочную скважину. – Врешь! – сказал я, окаменев. И она придушенно закричала: – Боже мой, какой идиот!..

Точно на гигантских качелях я перешагнул пространство и рванул полукруглую белую ручку в форме дуги: узкая, заточенная, как перочинный ножик, фигура с другой стороны нехотя разогнулась.

– Что вам здесь надо?!..

– Виноват, – сказал Циркуль, жадно взирая через мое плечо. – Виноват, виноват, товарищ начальник. Должен был убедиться лично, таков приказ. Собственно, на этом мои функции заканчиваются. – Он хитро подмигнул мне, цыкнул зубом, и пошел по коридору редакции, – как бродячий скелет, выворачивая ноги в канареечных желтых носках. Черные очки болтались на мизинце.

Надо было попросту дать ему в морду. Надо было развернуться и дать. Только это – не по сценарию. Стыд и бешенство переполняли меня.

Лида уже застегивалась.

– Сколько времени? – поинтересовалась она.

– Двадцать девять минут.

– Двадцать девять?!!..

– С секундами.

Я опомнился и вернулся за стол. Семь минут я, конечно, прибавил. Семь коротких и важных минут. Я надеялся, что она не заметит. Мне нельзя было суетиться.

– Я готова, – сказала она.