Монахи войны

Акра особенно веселилась в 1286 году – после коронации страдавшего эпилепсией юного Генриха II, который также был королем Кипра, его двор праздновал целых две недели. В Палестине не выдывали ничего настолько же яркого и пышного с дней прежнего королевского двора в Иерусалиме. Проходили турниры и роскошные пиры, а в «приюте госпиталя Святого Иоанна» устраивались великолепные спектакли про короля Артура и рыцарей Круглого стола, и дворяне Сирии и Кипра исполняли роли «Ланселота, Тристана и Паламеда», а также были и другие «прекрасные, изысканные и приятные» развлечения. Затем король вернулся в свое другое королевство, оставив двух бальи из рода Ибелинов. Однако в городе было, как всегда, неспокойно, и в 1287 году в гавани произошла стычка между пизанскими и генуэзскими галерами; последние даже хотели продать своих пленников-пизанцев на мусульманском невольничьем рынке, но возмущенные братья их отговорили.

В феврале 1289 года Калаун вошел в Сирию. Путем подкупа от эмира шпионы тамплиеров узнали, что целью султана был Триполи. Но преуспевающие купцы не хотели верить в эти тревожные вести. Слабость брата Гийома к политическим интригам была слишком хорошо известна. Однако к неверию и ужасу горожан, в конце марта Калаун возник перед городом с 40 тысячами конницы, 100 тысячами пехоты и пугающего вида обозом мангонелей. Триполи с его знаменитыми школами, шелковыми факториями и плодородными садами казался достаточно мощным, так как его защищали контингенты венецианцев, генуэзцев и киприотов. Итальянские галеры охраняли его от любых нападений с моря. Также в городе был большой отряд тамплиеров под командованием маршала Жофруа де Вендака и отряд госпитальеров поменьше во главе с маршалом, доблестным Матье де Клермоном. Тем не менее многие горожане предусмотрительно уехали на Кипр. Под беспрерывным обстрелом девятнадцати мангонелей в конце концов обрушились две ключевые башни, после чего венецианцы решили, что город потерян, и уплыли. Вскоре, 26 мая, мамлюки с фанатичной отвагой штурмовали городские стены, на которых не хватало защитников, и оборона рухнула. Большинство братьев погибло в бою, однако два маршала спаслись на лодке. Горожане же оказались в кровавой бане в духе Бейбарса. Почти всех мужчин вырезали, а их семьи угнали на невольничьи рынки. Утремер шел ко дну, но и тогда франки не увидели, какая участь их ждет.

Даже такая ошеломительная катастрофа не оживила идеи Крестового похода. Однако банда безработных батраков из Северной Италии добровольно вызвалась отправиться в Акру, куда они и прибыли в августе 1290 года пьяной толпой. Тот год выдался урожайным, из Дамаска шли караваны, и столицу, которая была веселее прежнего, заполнили приезжие мусульмане. «Крестоносцы», пробыв в городе совсем недолго, подняли бунт и перерезали горло всем сарацинам, которые попались им на глаза, хотя пулены и члены орденов сделали все возможное, чтобы предотвратить побоище. Калаун пришел в ярость и приготовился к вторжению в Сирию. Шпионы тамплиеров снова прознали о его планах, но франки снова не пожелали прислушаться к предостережениям брата Гийома. Он был так встревожен, что по собственной инициативе попытался договориться с Каиром. Калаун выставил условия: по золотой монете за каждую голову жителя Акры. Жители прогнали магистра криками и обвинили в трусости.

Султан умер в ноябре, но перед этим заставил своего сына аль-Ашрафа поклясться, что он уничтожит христианскую столицу, и в марте 1291 года огромная армия мамлюков выступила на Акру: 160 тысяч пехотинцев и 60 тысяч всадников. Их артиллерия вселяла ужас, всего насчитывалось не менее 100 мангонелей. Две самые большие назывались «Альмансур» («Победитель») и «Гадабан» («Свирепый»), а катапульты поменьше, но почти такие же смертоносные назывались «черными быками». «Альмансур» метал камни по 50 килограммов. 5 апреля аль-Ашраф осадил город.