Монарх. Под прицелом тьмы

Удивительно, как её не расслышала находящаяся в этот момент в гостиной любвеобильная парочка. Скорей всего, это было связано из-за расположения лестницы и ближайшего к нему коридора, создававшими некую звуковую ловушку в столь высоком к потолку верхнего этажа месте. По крайней мере, гостья Монарха вообще никак не отреагировала на чужой голос (пусть и очень тихий голос), будто совершенно его не расслышала. Или же была слишком занята ширинкой мужчины и тем, что под той находилось.

Монарх, к слову, тоже не шелохнулся и не обернулся, хотя, как казалось Анне, должен был сделать это едва не сразу.

Ей всё же пришлось, скрепя сердце, подняться на ноги и быстро взбежать по ступенькам до лестничной площадки, а оттуда завернуть за угол служебного коридора. Горничная тоже не отставала от неё ни на шаг.

— А если Глеб Олегович узнает? Вы вообще в своём уме? — полуказашка или полубурятка не переставала возмущаться и штынять девушку до самых дверей комнаты Анны. — Вам уже сколько раз говорили и предупреждали не выходить без чьего-либо ведома из своих комнат! Вы и вправду думали, что об этом никто не узнает?

— Я не специально! — Анна тоже решила прервать своё гробовое молчание, когда они уже успели преодолеть половину пути до нужного места назначения. Ей также пришлось говорить сдавленным шёпотом на самых пониженных тонах. — Мне просто показались очень подозрительными звуки со стороны восточной гостиной. Я здесь живу уже почти неделю и ничего подобного ещё не слышала. Решила просто проверить и взглянуть.

— Ага. Подумали, что в дом проникли грабители, да?

Этот вариант ответа тоже вертелся на кончике языка девушки, но она решила, что он будет выглядеть нелепым даже для этой горничной.

— А что такого я могла сделать? Ну, подсмотрела немного за Глебом Олеговичем… Убедилась, что это он шумит в гостиной со своей гостьей определённого поведения. Только и всего. Я не собиралась смотреть за всем предстоящим представлением века до его финальной развязки. И пробыла на той лестнице не больше минуты. Пока вы не появились.

— Надеюсь, этого вам хватило с лихвой. Или хотите, чтобы я сходила за ключом и заперла вас в вашей комнате?

А что она вообще здесь делала? Проверяла просьбу одного из охранников проверить, куда это первая недельная гостья хозяина вдруг решила прогуляться из своих гостевых апартаментов?

— Как хотите. Я всё равно уже больше не собираюсь никуда выходить. Как раз собиралась отправиться спать. Если бы не эти странные звуки и голоса.

Насколько её ответ прозвучал убедительным, этого она точно не могла сказать, но, похоже, для горничной его хватило предостаточно.

— Будьте добры, сделайте это прямо сейчас. Чтобы мне действительно не пришлось применять против вас крайние меры.

В чём именно должны были эти меры проявляться, Анна почему-то уточнять не захотела. Хотя, раньше ей казалось, что полное право её как-то наказывать имелось здесь только у Монарха.

Она невольно покачала головой, будто отмахиваясь от последнего наваждения с общением очень сдержанной горничной и заставила себя направиться к собственной кровати, как только закрыла за собой двери. Ну, почти собственной. Конечно, тут ничего из её личных вещей не имелось. От слова совсем. В том числе и тех, которые она успела накопить за долгие годы жизни в Пансионате. Так сказать, небольшую личную коллекцию из всего, что ей удалось где-то найти (в парке, в кабинетах и комнатах самого заведения), а после «спрятать» в прикроватной тумбочке своей одиночной «камеры» вместе с выдаваемыми хозотделом вещами первой необходимости.

Сейчас же у неё не было из всего этого даже какой-нибудь старенькой резинки для волос, ни той же полустёртой зубной щётки (которую, правда, всё же меняли раз в полгода на точно такую же, но относительно новую). Наверное, из-за этого она и испытывала лёгкий дискомфорт. Будто у неё действительно отобрали не только абсолютно всё, что являлось некой частью её прошлой личности, но и всю её прошлую жизнью. И личность, к слову, тоже. Она буквально теперь была никем. Просто Анной. Которой так же запросто могли сменить и имя на какое-либо другое. И едва ли бы она стала этому возражать, сделай это Монарх или тот же Маэстро.

Кажется, до её слуха долетел очень приглушённый женский стон. Из-за чего Анна тут же закрыла глаза и прижалась затылком к дверной панели. Хотя, зря она сделала последнее. Всё равно, что приложиться к ней ухом, как к морской раковине, и услышать, как дышит дом. Буквально. Как шипит воздух в его лёгких и течёт по венам либо чистая, либо канализационная «кровь». И как шебуршат в скрытых щелях «грызуны» с домашними «насекомыми». Но куда сильнее и явственней через его «кожаные поры» пробиваются гулкие голоса живущих по другую сторону стены соседей.

Похоже, ей даже удалось вычленить из этой какофонии хаотичных звуков низкую тональность голоса Монарха. А потом снова… Резкий и в этот раз действительно «оглушающий» женский стон.