Монархическая государственность

Но влияние византийской государственности у нас было могущественно более всего потому, что оно шло об руку с распространением христианства, то есть одновременно с выработкой общего миросозерцания народа на православно-церковной почве.

Собственно, как политическая доктрина, самодержавие и в самой Византии далеко не было выработано стройно, и никогда не могло освободиться от двойственности, завещанной смешением римской и христианской идей. На Руси же влияние римской идеи первоначально совсем не заметно, и оно является лишь впоследствии, вместе с влиянием Западной Европы. В первоначальном же сложении нашей монархической идеи, Русь усваивала самодержавную власть, как вывод из общего религиозного миросозерцания, из понятий народных о целях жизни. С этой точки зрения у нас не столько подражали действительной Византии, сколько идеализировали ее, и в общей сложности создавали монархическую власть в гораздо более чистой и более строго выдержанной форме, нежели в самой Византии.

Христианское воззрение на власть на Руси развивалось Церковью чище и последовательнее, чем где бы то ни было, именно потому, что православие явилось к нам не в процессе раскрытия, а уже вполне выясненным. Его влияние на умы народа налагалось стройно, без всяких колебаний, без тени противоречия, и всесторонне, так что одна и та же идея освещала русскому христианину все его отношения: личные, семейные, общественные и политические.

Светлый идеал, который носился над страной в виде самодержца, вовсе не был только выводом политической доктрины Византии. Он вытекал из источников более глубоких: из христианского понимания общих целей жизни. Он соответствовал не одним целям концентрации сил страны для внешней борьбы, или для поддержания внутреннего порядка, но вообще целям жизни, как их понимал русский человек, проникнутый христианским миросозерцанием.

С самого первого появления у нас христианства, как князь, так и народ, услышали определение миссии княжеской власти. "Ты, - говорили церковные учители Владимиру святому, - поставлен от Бога на казнь злым, а добрым на милованье". Князь поставлен Богом. Это не сила толпы, не богатство и влияние "лучших" людей: это власть, указанная свыше. Даниил Заточник характеристично различает светлое и благодетельное начало княжеской власти и своекорыстное начало власти слуг его:

"Лучше пусть моя нога войдет в лыке в твой двор, - говорит он, - нежели в червленом сапоге во двор боярский; лучше мне тебе в дерюге служить, нежели в багрянице в боярском дворе; лучше мне воду пить в дому твоем, нежели вино в боярском". Что такое князь? "Как дуб крепится корнем, - говорит Даниил, - так град наш твоей державой. Кормчий - глава кораблю, а ты, князь, - людям своим... Муж - глава жены, а князь - мужам, а князю - Бог". Он поэтично сравнивает милость князя с весной, украшающей землю цветами, с солнцем, обогревающим землю. Но и гроза княжая страшна: "княже господине мой, орел - царь над птицами, осетер - над рыбами, лев - над зверями, а ты, княже, над переяславцами [Послание в цитируемом списке адресуется Ярославу Всеволодовичу]. Лев рыкнет: кто не устрашится? Ты, князь, слово скажешь - кто не убоится?" "Тело крепится жилами, а мы, княже, твоею, державой". Князь объединяет не только своих подданных, но и иные страны, прибегающие к нему...

"Князю земли вашей, поучает Златая Цепь XIV века, покоряйтесь, не речите ему зла в сердце вашем, прямите ему головой своей и мечем своим, и всей мыслью своей, и не возмогут чужие противиться князю вашему; если хорошо служите князю, обогатеет земля ваша и соберете добрый плод". И в то время, когда дружина еще полна была духом безгосударственной вольности "отъезда", Златая Цепь уже поучает: "Если кто от своего князя отпадет к иному, не будучи им обижен, подобен есть Иуде".

Это настроение мы можем проследить через всю историю России.

 

 

Рост царской идеи

 

 

Стремление возвысить великокняжескую власть до значения царского является у нас очень рано. С самого появления Церкви, она заявила Владимиру, что он есть власть поставленная Богом. Сознание своей Богом данной власти проявляется у Владимира и в крещении народа, при чем святой князь действовал очень авторитарно, а в Новгороде даже насильственно. За это Владимир снискал похвалы церковных деятелей, а в народе его популярность росла с каждым поколением.

Одно из древнейших наших литературных произведений - это "Похвала Кагану нашему Владимиру" - митрополита Иллариона, который был родом русской, "муж благ, и книжен, и постник". Называя великого князя Каганом [82], митрополит восхваляет его, как "славного от славных", "благородного от благородных", "славного в земных владыках" и "единодержца земли своей", который "заповедал земле своей креститься". При этом, говорит митрополит, "не было ни одного противящегося благочестному его повелению", "понеже благоверие его со властью сопряжено" [А. И. Пономарев. "Памятники древне-русской учительной литературы", Спб. I, стр. 69].