Монашество и монастыри в России XI‑XX века: Исторические очерки

Настоятели крупных монастырей были среди тех, кто пытался решать междукняжеские конфликты. Наибольшую активность проявляли игумены Печерского монастыря. Что касается Новгорода, то наиболее активное участие в жизни общества принимали игумены Юрьева монастыря. Часто они являлись послами, выполняя поручения князя, новгородцев. Так, в 1133 г. игумен Исайя посетил в качестве посла Киев, после чего вернулся в Новгород с митрополитом Михаилом[160]. Новгородская первая летопись не сообщает причину этой поездки. Известие находится в непосредственной близости к известиям о назревавшем конфликте между Новгородом и Суздалем, а также между Киевом и Черниговом. Новгород являлся как бы центром этих событий. Кроме предпринятых действий против Суздаля, новгородцы призывались к участию и во втором конфликте на стороне каждой из двух группировок[161]. Возможно, приезд митрополита в Новгород был необходим для остановки этих междуусобиц. Однако вероятно и другое — этим длительным пребыванием в северном русском городе (с декабря по февраль 1133 г.), митрополит Михаил устранился от политических дел[162].

Иногда настоятели Юрьева монастыря выступают посредниками в политической борьбе в самом Новгороде. Так, в 1342 г. владыка Василий Калека (1329–1351) посылает архимандрита Иосифа с боярами уладить конфликт, возникший в городе в связи с убийством богатого новгородца — Луки Варфоломеевича[163]. То, что владыкой был послан настоятель Юрьева монастыря, говорит о значительном авторитете последнего среди горожан, тем более что Иосиф был и архимандритом, что ставило его выше игуменов новгородских монастырей.

Немаловажна такая функция древнерусских обителей, как подготовка будущих церковных иерархов, епископов и архиепископов. Обычно до выдвижения на владычный стол будущие иерархи проходили в стенах монастырей солидную подготовку. Монах обязан был не только исполнять послушания, но постоянно заниматься своим самосовершенствованием, творить молитвы, размышлять о божестве и совершать церковные обряды. Так, Феодосий имел обычай проверять, чем монахи заняты ночью: «И егда бо слышаше кого молитвы творяша, и ставь прославляше о нем Бога»[164]. Если иноки были заняты ненужным делом, т. е. пустыми разговорами, преподобный позже порицал или наказывал их[165]. Монах был обязан соблюдать благочиние, смирение, что позволяло ему по истечении времени двигаться по иерархической лестнице должностей, существовавших в стенах монастыря. Наиболее благочинные из иноков выбирались настоятелями. Это, в основном, путь, который проходили в стенах монастырей будущие владыки. Так, митрополит Петр задолго до своего поставления митрополитом всея Руси был иноком. В 12 лет он ушел из дома в один из Волынских монастырей, где «нес монастырские послушания, носил на поварню воду и дрова, мыл братии власяницы, и ни зимою, ни летом нисколько не оставлял своего правила»[166]. Через некоторое время «по воле настоятеля он был произведен во диаконы, а потом и в пресвитера»[167]. После длительного пребывания в стенах этой обители Петр получил благословение настоятеля и создал в пустынном месте на р. Рате свой собственный монастырь во имя Преображения св. Спаса. В нем до поставления на святительский стол Петр был игуменом[168]. Сам факт, что игумен монастыря, в котором подвизался Петр, позволяет ему уйти, говорит о том, что он был исключительно смирен и благочинен, а также подготовлен для обучения и наставления новых иноков уже в своем монастыре.

По сохранившимся источникам можно определить те монастыри, из которых выходили епископы для кафедр древнерусских городов. Их около шестнадцати. Находились они в восьми городах, распределяясь соответственно: в Новгороде — 5, в Киеве — 3, во Владимире и Ростове по 2, в Переяславле, Суздале, Ярославле и Твери по одному. Игумены этих монастырей поставлялись владыками, преимущественно в восемь из существующих в этот период шестнадцати епархий[169]. Источники указывают на то, что выходцы из Киево–Пе- черского монастыря поставлялись на владычные кафедры почти везде князьями. Эти сведения очень ценны, так как в таких случаях правящие князья ставят на владычный стол игуменов из монастырей, являющихся для них «фамильными». Так, Михайловский на Вы- добичи монастырь был родовым для Рюрика Ростиславича, так как он являлся потомком основателя монастыря Всеволода Ярослави- ча[170]^. Поставляя на Белгородский стол Андреяна, Рюрик Ростиславу заручался поддержкой владыки в борьбе за владение Киевом. То же самое можно сказать и о поставлении князем Всеволодом Юрьевичем на Владимирский стол игумена своего фамильного монастыря (Спаса на Берестове, созданного его дедом Владимиром Всеволодовичем). Этому противился митрополит Никифор, но без Успеха[171].