Монашество в Средние века

Основателем Цистерцианского ордена был святой Роберт (| 1110 г.), принадлежавший к знатному роду Шампани, пятнадцати лет вступивший в Бенедиктинский орден и в своем стремлении к буквальному соблюдению устава сменивший один на другой многие монастыри Шампани и Бургундии. Избранный аббатом монастыря Мутье-ла-Кель (Moutier la Celle), он добился разрешения удалиться с семью монахами в лес около Лангра, в Молесм (Molesme, Molemes), с тем чтобы вести там жизнь еремитов (1075 г.). Но и этот быстро разросшийся еремиторий обманул ожидания и надежды самоотверженных аскетов. В общежитии резко противостали друг другу умеренное и строгое направления. У представителей второго, к которым принадлежал, конечно, и сам Роберт, после неудачной попытки ввести в Молесме желанный им образ жизни, созрела мысль основать новое общежитие. Епископ и папский легат разрешили это, и Роберт, второй раз сложив с себя сан аббата, во главе четырнадцати братьев направился в «пустыню, называемую Цистерцием (Cistercium)».

Цистерций или Сито (Citeaux), окруженное болотами, находилось на окраине Бургундии. Здесь «новые воины Христовы» выстроили себе маленькую посвященную Богоматери часовенку и несколько хижин (1098 г.). Благодаря тяжелому труду, облегченному помощью окрестной знати, вырос «новый монастырь» (novum monasterium). Лес падал под ударами монашеских топоров, уступая место пашням и строениям, населяясь подаренным герцогом скотом. На Сито был нанесен тяжелый удар. Монастырь принужден был расстаться с Робертом, волей папы вернувшимся в Молесм, монахи которого, видя, что симпатии всех переносятся на новую «пустыню» их прежнего аббата, призвали его назад. Во главе Сито стал верный ученик Роберта Альберих (1099 г.), положивший начало установлениям Сито, отличивший своих монахов от других членов бенедиктинской семьи белым цветом одежды и поставивший монастырь под покровительство Рима. Его преемник, получивший образование в школах Ирландии и Парижа и примкнувший к Роберту еще в Молесме англичанин Стефан Гардин (в 1109 г.), умел удержать на прежней высоте жизнь молодого монастыря. Может быть, Стефан пошел даже далее своего предшественника, стремясь к бедности самого культа, допуская только железные кресты, деревянные подсвечники и льняные одежды священника, оставляя серебро лишь для чаши и дарохранительницы.

Строгость жизни Сито поражала и пугала современников. Одежда монахов отличалась крайней простотой: цистерцианцы не хотели знать отступлений от устава Бенедикта. Узкая, довольно короткая льняная туника без рукавов и с капюшоном, открытые, напоминающие сандалии башмаки и грубые чулки составляли весь наряд брата.

Мясо, рыба, молочные продукты и даже белый хлеб были изгнаны. Вино же если употреблялось, то в самом ограниченном размере: «…пить его не подобает монаху». Стол ограничивался овощами, маслом, солью и водой с хлебом. Ели по уставу Бенедикта два раза в день: около полудня и в 5–6 часов; зимой и постом — один раз: в 2–3 часа или при закате солнца. Отдельных келий у монахов не было: спали в общей комнате, освещаемой одинокой свечой, на соломенных матрасах, положенных на доски, под покровом плаща. Спали в одежде, даже не распуская пояса, всегда готовые подняться и идти в капеллу по знаку аббата. «Сон — потеря времени», — говаривал святой Бернард, и не лучшие ли средства «отсечения вожделений плоти» — бодрствование и пост?

День проходил по уставу Бенедикта: молитва и труд. На первую в общей сложности уходило около шести часов в сутки, остальное время за вычетом недолгого сна посвящалось труду. На утреннем капитуле каждому монаху указывались его дневные задачи. Труд прежде всего, как предписывает Бенедикт, был трудом физическим. Его было много особенно в период создания монастыря, когда приходилось рубить и расчищать лес, отстраивать монастырь, налаживать земледельческое хозяйство и так далее. Иногда монахам некогда было даже присутствовать на мессе: в страдную пору для нее не хватало времени, и она опускалась. Биограф святого Бернарда рассказывает нам эпизод из его жизни, чрезвычайно характерный для отношения цистерцианцев к труду. Бернард был слабосилен. Ему и поручали поэтому работы, не требовавшие особенного напряжения: уход за огородом, рубку дров, чистку монастырских помещений и тому подобное. Однажды собственная неспособность извлекла у святого слезы: он не умел жать, и аббат Стефан, сжалившись, приказал ему отдохнуть. Верный долгу монашеского послушания, Бернард повиновался, но, огорченный своей бесполезностью и бессилием послужить своему монастырю в горячую страдную пору, обратился с молитвой к Богу, прося научить его жать. Господь услышал молитву, и с тех пор Бернард сделался одним из лучших жнецов, наивно и умиленно гордясь этим Божьим даром.