Монастырь

Ллойн Длиннобородый возобновил строительство королевского замка. По замыслу Эдгара Длинная Шея, его основателя, Лонливен должен был стать самой величественной и неприступной крепостью Корнваллиса, о чем свидетельствовали гигантские по размерам валуны, заложенные в его основание. Увы, собственных возможностей Ллойна и отпущенного ему богами времени хватило лишь на постройку каменного донжона – действительно величественного и очень большого. Он стоял на вершине обрывистого холма в излучине Тэлейт, и виднелся издалека: четырехугольная в сечении башня не меньше ста футов высотой и длиной каждой стороны в пятьдесят; внутрь вели окованные железом ворота в три человеческих роста. А последующие короли Корнваллиса, убаюканные долгими годами мира, и вовсе пустили это дело на самотек: донжон так и остался единственным каменным сооружением в замке.

Все прочее пространство Лонливена – и это, по мнению Эллы, не только выглядело невероятно нелепо, но было крайне неразумно с точки зрения обороны, – застроили деревянными домами, большей частью бревенчатыми, довольно обширными, располагавшимися на древних фундаментах. Три-четыре выстрела из требушетов – и пожар мгновенно охватит весь замок.

Хотя бы то хорошо, считал Элла, что королевское жилище окружили каменной стеной, высокой и прочной, с воротами, к которым вел так называемый Главный мост. Дурацкое название, ибо других мостов не имелось.

Мост выстроили широкий – четыре рыцаря легко могли бы проехать по нему в один ряд, а парапет высотой до пояса человека обеспечивал безопасность: случись кому упасть вниз, он наверняка бы разбился о каменистое дно вручную вырытого рва глубиной почти полторы сотни локтей. По весне Тэлейт, разбухнув от таявших снегов, заливала ров водой, а затем отступала, оставляя мутноватую цветущую жижу с дурным запахом, медленно испарявшуюся в течение всего лета.

По сравнению с самим мостом парапет являлся новостройкой. Возвели его, сначала с одной стороны, потом с другой, в царствование Осбальда, дяди короля Идриса, после того, как телега, в которой ехала его первая супруга, рухнула вниз. Рассказывали, что лошади ржали, как безумные, и тянули изо всех сил, но повозка была слишком велика и тяжела – целый дом на колесах, с кроватью и жаровнями внутри, чтобы ее величество не испытывала холода. Королеву удалось спасти всего лишь за мгновение до того, как это сооружение с шестеркой коней сорвалось с моста.

Процессия на некоторое время задержалась на пригорке, – у одной из лошадей, запряженных в повозку с ларцом, слетела подкова – и Элла в который раз окинул взглядом расстилавшийся перед ним Лонхенбург.

Впрочем, не только Элла. Нервно покусывая губу, он заметил, что на столицу устремлены взгляды всех его братьев. Они стояли рядом, но в тот момент были бесконечно далеки друг от друга. Завтра кто-то из них станет королем всего Корнваллиса и полновластным господином этого города, а остальные…

Н-да, остальные… Элла задумчиво почесал нос. Если корона достанется Сигеберту, а так наверняка так и случится – иначе зачем составлять какое-то завещание? – то на его благородство можно будет рассчитывать. Но если ее унаследует скуповатый Теодрик или пустоголовый и тщеславный Беорн… Элла даже не мог предположить последствий.

– Господин… – Еле слышный шепоток заставил его обернуться.

Тот самый мальчишка – Глойх, что ли? – нерешительно топтался рядышком, переступая босыми ногами. Хозяйский плащ он перебросил себе через плечо. Поймал-таки, удовлетворенно подумал Элла.

– Что тебе?

– Там Хедин… – пробормотал слуга. – Говорит, у него до вашей милости есть дело.

Элла коротко кивнул и мельком глянул на братьев. Кажется, они не слышали, или не обратили внимания. Хорошо.

– Веди, – сказал он мальчишке.

Сигеберт обернулся, вопросительно посмотрев на Эллу. Тот махнул рукой.

– Дело важное, – на ходу пояснил он, – я догоню вас у храма.

Глава 8

Первая кровь

По словам мальчишки, нужно было чуть вернуться назад, а затем свернуть с основной дороги в сторону, вниз по холму. Хедин ждал там, в небольшом лесочке.

Элла быстро зашагал вслед за слугой, на ходу кивая знакомым, тем, кого он не успел приветить возле часовни святого Этельберта. Приехали не все, и это молодой человек заметил сразу. Граф Деверо, здоровенный детина с длинными темными волосами и шрамом во все лицо, что-то втолковывал грузно переваливавшемуся рядом сиру Кевлавероку – эти два слона, судя по всему, нашли друг друга; трое лордов из восточных земель – виконт Брох, граф Макдаф и барон Абердур тихо перебрасывались словами, разглядывая лежащую у их ног столицу; сир Яго Овейн, кивая своей плешивой головой, со вниманием выслушивал речи магистра Хэвейда; и еще с дюжину всяких лордов и знатных господ, в основном с востока и ближнего севера королевства.