Монастырь, Руническая повесть

Я подошел к котлу и остановился. В котле бурлила каша. Это было прекрасное и завораживающее зрелище.

– Где ты раздобыл все это? – Я кивнул на варево.

– Впечатляет? Вот, не поленился, зашел-таки в кладовую-то! – Сума бухнул в миску еду и протянул мне. – Подходи за добавкой… —Он заговорщицки подмигнул мне и кивнул на небольшую дверцу в стене: – Там полно всего. Можем спокойно зимовать, пока такая неопределенность-то в воздухе витает. Тем более, – сказал он намного тише, – похоже, что далеко не все перезимуют-то. – Он выразительно посмотрел на давящегося кашлем Командира. – Совсем сдает.

– Что с ним? – Я привык, что Командир вечно простужен и не обращал внимания на его частые приступы кашля.

– Что-что… – отмахнулся от меня Сума. – Иди, ешь.

Я вышел во двор и присел на каменную ступеньку рядом с молоденьким босым солдатом.

– Осталось только помыться для полного счастья, – сказал он, с набитым кашей ртом.

–Неплохо бы, – согласился я, скребя ложкой по дну миски. – Ты когда к нам прибился? Что-то я тебя не припомню.

– Просто не обращали внимание. – Солдатик пожал плечами и виновато улыбнулся широким ртом. Я посмотрел на него внимательнее. Ну да, определенно я его раньше видел. Щуплый. Лысый. Похожий на кузнечика – коленки и лопатки торчат из-под драной шинели.

– Как зовут тебя, напомни. – Я облизал ложку и покосился на мешающего в котле кашу Суму.

– Да Сурик я. – Он снова улыбнулся.

Очень быстро я покончил с первой порцией каши и пошел к Суме за добавкой. Он по-хозяйски черпанул новую порцию. Я спросил его:

– Ты не сказал, что с Командиром.

– А ты сам-то не понимаешь? – Сума низко наклонился к моему уху.

– Нет.

– Умирает он… Чахнет на глазах. Еще эта неразбериха.

– Ты об отступлении? – Я начал есть, не отходя от котла с дымящейся кашей.

– Ведь совершенно нет никакой связи с Южной Армией. – Сума тяжело вздохнул. – Да и есть ли она, Армия-то наша, кто бы знал…

Я пожал плечами и снова вышел во внутренний двор монастыря. Сурик исчез со ступенек, и я подошел к свежей могиле.

Глава 5

Когда в твоем сознании складывается мозаика—ты приходишь к пониманию сути своей Дороги. Когда ты находишься в центре круговорота – все встает на свои места. Центр становится неподвижным и реальным, и ты действительно в состоянии оценивать события такими, какие они и есть на самом деле, а не такими, какими они лишь кажутся.

Мир становится реальным, когда появляется точка отсчета реальности. Именно здесь, в этой точке и рождается реальность Дороги.

У могилы стоял Бородач и еще один незнакомый мне боец. Они о чем-то тихо говорили, и я услышал только неясные обрывки фраз.

Они повернулись ко мне и замолчали. Незнакомец сверкнул на меня холодными ледяными глазами.

– Ты прямо как шпион подкрался, – прервал неловкое молчание Бородач. – Вы знакомы? – Он кивнул на своего собеседника.

– Нет, – я покачал головой. Он мне сразу не понравился. Я почувствовал к нему недоверие, и даже… страх проник в мою душу холодом.

– Бирюк, – представился незнакомец сам. – Я вчера вас нагнал, почти перед Рекой.

Я недоверчиво оглядел его одежду. Он не принадлежал ни к Южной, ни к Северной Армии. Незнакомая мне военная форма без погон; даже скорее она была условно-военной – какой-то коричневый балахон с капюшоном.