Монастырь с привидениями

Куань представил госпожу Дин, хорошенькую девушку, ту самую, что исполняла роль богини Сиванму, правительницы Западного рая. Он сообщил, что ее основное ремесло — акробатические танцы и жонглирование. Безвкусно одетая женщина средних лет оказалась женой Куаня.

Судья Ди произнес несколько банальных фраз, похвалив представление. Хозяин труппы, казалось, был польщен, что такая высокопоставленная персона проявляет интерес к его актерам. Он никак не мог решить, следует ли пригласить судью присоединиться к ним, или же это будет выглядеть чрезмерной дерзостью. Судья Ди разрешил его сомнения: он присел к столу, не дожидаясь приглашения. Цзун Ли занял место напротив, поближе к кувшину из грубой керамики. Дао Гань встал за спинку стула, на который уселся его хозяин. Судья спросил:

— А где госпожа Оуян и Мо Модэ? Я хотел бы выразить и им свое восхищение. Мо — великолепный фехтовальщик, а от трюков госпожи Оуян с медведем у меня волосы встали дыбом!

Даже после этих ободряющих похвал хозяин труппы никак не мог расслабиться. Когда он наполнял судье чашу, руки его дрожали и вино пролилось. Он неуклюже опустился на стул и сказал:

— Очевидно, Мо Модэ отправился в кладовые, чтобы положить на прежнее место свой костюм. — Указав на груду скомканных, испачканных красной краской бумажных салфеток на туалетном столике, он добавил: — Похоже, он уже побывал здесь. Что же касается госпожи Оуян, то она обещала прийти сюда сразу после того, как накормит медведя.

Судья Ди поднялся и подошел к туалетному столику, делая вид, что хочет поправить шапку перед зеркалом. Он мельком взглянул на скомканные салфетки и баночки с мазями и гримом и отметил про себя, что красные пятна на салфетках вполне могли оказаться и кровью. Вернувшись к столу, он заметил, что госпожа Куань поглядывает на него с опаской. Он отпил глоток вина и попросил Куаня рассказать об особенностях исполнения исторических пьес.

Руководитель труппы ударился в длинные, пространные пояснения. Судья слушал вполуха, одновременно пытаясь уловить, о чем беседовали прочие присутствующие.

— А почему бы тебе не пойти помочь госпоже Оуян кормить медведя? — обратился вдруг Цзун Ли к госпоже Дин. — Я уверен, что ей это было бы приятно!

— Не суй нос не в свое дело! — отрезала госпожа Дин. — Будто у тебя своих забот не хватает!

С едва заметной ухмылкой Цзун Ли продолжал:

— Кстати, юная госпожа Бао — довольно привлекательна, почему бы мне не сочинить для нее стихотворение? Я даже сочинил одно для тебя, дорогая. Послушай-ка:

Истинная любовь, ложная,
Завтрашняя, вчерашняя...
Плюс и минус

—Мы в добром здравии.
Минус и минус —
Небо накажет нас!

Судья Ди оглядел всех присутствующих. Госпожа Дин покраснела, а госпожа Куань сказала:

— Попридержали бы вы свой язычок, господин Цзун!

— Я хотел всего лишь предостеречь ее, — невозмутимо заявил Цзун Ли. — Разве вам не известна модная песенка, которую сейчас распевают в столице? — Он замурлыкал бодрую мелодию, отбивая ритм указательным пальцем, а потом низким приятным голосом пропел следующее:

Дважды, по десять, а все еще в девках,
Но все ж есть надежда на завтра кристальное.
И трижды по восемь, но все одна в постели,
Ничего впереди, кроме холода и печали!

Госпожа Дин открыла рот, чтобы обругать поэта, но тут вмешался судья Ди:

— Вы прервали нашу беседу, господин Цзун! К тому же я должен поставить вас в известность, что у меня недостаточно чувства юмора. Поберегите ваши остроты для более подходящей аудитории. — И, обратившись к Куаню, сказал: — Мне нужно пойти наверх и переодеться к торжественной трапезе. Не трудитесь провожать меня!

Подав знак Дао Ганю следовать за ним, судья Ди вышел из комнаты и захлопнул дверь перед носом обескураженного хозяина труппы. Помощнику же он сказал:

— Прежде чем подняться к себе, я хочу отыскать Мо Модэ. А ты оставайся пока здесь и выпей с ними. Я подозреваю, что тут что-то кроется. Постарайся разузнать, что происходит. Кстати, а что имел в виду этот жалкий поэтишка под «плюсом и минусом»?

Дао Гань смущенно откашлялся, потом пояснил:

— Это грубое, уличное выражение, ваша честь. Плюс означает мужчину, а минус — женщину.

— Понятно. А когда вернется госпожа Оуян, спроси у нее, как долго она оставалась внизу после представления. Не могла же она одновременно находиться сразу в двух разных местах!

— Не исключено, что поэт мог солгать, будто бы встретил ее в зале, господин. И потому притворился, что не видел, как она разговаривала с нами. Разумеется, коридор очень узкий, и мы стояли между ним и девушкой, но едва ли он мог ее не заметить.