Монастырь

– Или как… – Мужик ухмыльнулся. – По воровскому блатные живут, а мы по своему, по-мужичьему. А ты что, из черных?

– Каких "черных"? – В возбуждении Попов опять растопырил пальцы на руках, – Я что, на азера похож, или на еще какого чурку?

– У нас черными называют тех, кто при авторитете. – Пояснил зек.

– Ну, блатных… – растолковал второй.

– А-а… – Налим почесал в затылке. – И много их?

– Ну… Рыл по пять-шесть на отряд. Столько кум еще терпит. А если кто кроме них в отказку катит – шизняк обеспечен.

– Чего за отказка? – поинтересовался Кулин.

– Отказ от работы. Здесь с этим строго. Для простых…

– Так чего ты мне лепишь? – Чуть не в голос расхохотался Клим. – Голимый красняк!

– А если ты по понятиям косяк запорешь, – тебя к вору на разборку сволокут.

– Веско возразил второй зек.

– Значит, – сделал вывод Налим, – беспредела нет?

– Беспредела нет. – Согласились зеки.

Пока шла эта беседа, территория локалки заполнилась зеками. Они, насколько мог заметить Николай, отнюдь не выглядели изможденными.

В Бутырке его попугивали тем, что в лагерях заставляют работать чуть ли не до посинения, что зекам задают такие непомерные нормы, что для того, чтобы их выполнить приходилось бы вкалывать две смены подряд.

– А как с работой? – Кулин уже добил свой бычок и затушил его о подошву сапога.

– Слава яйцам, есть… – Довольно закивал головой второй зек.

Очевидно, на лице Николая отразилось такое явное недоумение, что арестант поспешил объяснить:

– Есть работа – есть бабки на счету. А есть бабки – есть ларь. Отоварка, то есть… Маргач, там, курево… А без ларя-то херово…

– Второй отряд, стройся! – Раздался зычный голос.

– Ну, покедова. – Запрощались зеки. – В столовку пора.

– А чего так поздно? – Подозрительно спросил Клим.

– Так мы – вторая смена.

Дальнейших пояснений не последовало, разговорчивые земляки заторопились занять места в строю. Николай отследил, как отряд вышел из локалки и ровной колонной направился в сторону вахты.

– Ну, как тебе зона? – Хмыкнул Попов.

Куль пожал плечами и взял мастерок:

– Там видно будет…

Потом из этой локалки вышел еще один отряд. Сдирая лохмотья краски, и покрывая новой побеленные кирпичи, этапники могли наблюдать жизнь зоны.

Отряды ходили туда-сюда, иногда по плацу пробегали зеки-одиночки, потом появились двое зачуханых мужиков с метлами. Они убрали весь мусор, оставленный Налимом и Николаем, и, так же безмолвно и безропотно, ушли обратно.

Многие заговаривали с этапниками, но никто из зеков не позволял себе каких-либо наездов. Этапники разве что вызывали легкую ухмылку, да и то лишь из-за своей неопытности и непросвященности во внутренние дела зоны.

Ничего принципиально нового из этих бесед не выяснилось, за исключением, разве что сведений о видах деятельности на промзоне, да и то в самых общих чертах. Мебель, швейка, сколотка, замки, токарный цех, пластмассовое литье, гальваника, горячая и холодная прессовка… Создавалось впечатление, что в этом лагере находится самый настоящий город с чрезвычайно широким спектром производства. Не хватало здесь лишь домны, да пайки всякой электроники.

– Ну, Куль, – поинтересовался Клим после очередного перекура, – куда хочешь податься?

Николай равнодушно пожал плечами:

– А чего, меня кто-то спрашивать будет?

– Я тут краем жопы слыхал, что можно перескочить из отряда в отряд…

– Знаешь, – сморщился Кулин, – я не привык искать на нее приключений…

– Ага, они сами ее находят! – Подколол Налим.

Николай промолчал, продолжая покрывать краской кирпичи.

– Ну, а в натуре, в какой отряд бы пошел?

– В ремонтники, наверное… – после некоторых размышлений ответил Кулин.

– А я – на пластмассу. – Мечтательно проговорил Попов. – Там и норма, вроде, не шибко большая, и финашки регулярно капают.

К обеду этапники сделали ровно половину работы. Когда появился Сиволапов и, посмотрев на качество труда, подошел к зекам, они как раз докрашивали участок перед калиткой во вторую локалку.

– Чего шевелитесь как дохлые мухи?.. – Недовольно начал шнырь, но Налим, немедленно встав в позу, прервал его:

– Ты сам-то повкалывай на солнцепеке, когда ничего снять нельзя! Вон, блин, вся роба пропотела! А пидорка эта вонючая!..

– Это форма одежды! – Рявкнул Сиволапов.

– Да я эту твою форму одежды имел во все дыры!

– Смотри, блин, тут и не таких борзых обламывали! – Шнырь отбрехивался вяло и заученными фразами. Кулин сразу понял, что эта перебранка имеет целью лишь показать друг другу свою крутость. Смысла в этом Николай никогда не видел и поэтому не вступал в идиотические дебаты.

– Затрахаешься обламывать!

– Работу принимаешь? – Николай, которому быстро надоело слушать чужой ор, решил переключить внимание Сиволапова на более насущные проблемы. Шнырь замер на мгновение с открытым ртом, потом, сообразив, о чем конкретно спрашивает этот этапник, выдохнул излишки набранного в легкие воздуха, и, нормальным тоном, сказал:

– Нормально. Забирай инструмент – и в карантинку.