Монастырские тайны

Ливень кончился так же внезапно, как и начался. Отряхнув с волос капли и выкрутив промокшую насквозь юбку, девушка разогнулась и ахнула от изумления: над полем, словно по мановению волшебной палочки, раскинулась двойная радуга. Настя загадала желание, прося радугу исполнить его как можно скорее. Потом улыбнулась, сама, не зная, чему, и бодро зашагала по дороге. Когда она дошла до мостика, нависшего над небольшой лесной речушкой, обернулась – радуга исчезла.

«Надеюсь, ты успела запомнить мое желание, – улыбнулась Настя, думая о радуге, – иначе я уж и не знаю, кто мне тогда поможет».

Желание Настя загадала не случайно. С некоторых пор в ее довольно безоблачную и спокойно-размеренную жизнь ворвалось нечто, что мешало ей чувствовать себя комфортно.

С пугающей регулярностью – два раза в месяц – ей снился один и тот же сон. Будто бы находится она в каком-то незнакомом лесу. Поют птицы, солнце играет на ветках деревьев. Кругом растут сказочно красивые цветы. Настя стоит возле какого-то высокого дерева, то ли сосны, то ли огромной елки и любуется природой…

Внезапно на сердце у нее становится очень тревожно. Птичий гомон растворяется в сильных порывах ветра. Слышны раскаты грома. И откуда-то из чащи к ней начинает приближаться неясный силуэт. Кто-то в черном. Вот он уже почти совсем близко. На нем длиннополая монашеская ряса, на голове клобук, но самого лица не видно – лишь смутные, неясные очертания.

Настя всматривается в огромный золотой крест у него на груди и отчетливо слышит слова, идущие словно из самого креста: «Ты должна помочь! Отвези в монастырь святыню. Ты должна помочь!» Далее голос монаха13 становился таким громким, что обычно Настя сильно вскрикивала во сне и просыпалась.

Никто из ее родных или знакомых не мог объяснить, что бы мог означать подобный сон. Мама посоветовала сходить в церковь, рассказать о своем сне батюшке, может, и поможет.

Подруги шептали ей, что необходимо посетить какого-нибудь экстрасенса и попить валерианки. Муж Насти, Антон сильно переживал за нее, но ничего дельного присоветовать не мог и лишь разводил руками: мол, пройдет, рассосется само собой.

Но сон не желал "рассасываться" и продолжал мучить Настю с завидным постоянством.

Постепенно Настя перестала пугаться монаха и даже пыталась как-то вступить с ним в контакт. Она хотела спросить его, какую святыню она должна отвезти в монастырь, но, увы, каждый раз лишь разевала рот, словно рыба, выброшенная на берег – никаких звуков не могла, как ни старалась, она исторгнуть из своей измученной груди. Монах же по-прежнему настойчиво требовал от Насти свершения какого-то загадочного для нее подвига.

Поняв, что так скоро недалеко и до сумасшедшего дома докатиться, Настя начала действовать. Сначала, конечно, пошла к экстрасенсу. Косматый здоровенный детина в огромном длиннополом платье долго махал перед ее лицом руками, жег свечи, восточные ароматизированные палочки, говорил о каком-то давнем грехе перед близким человеком. Мол, теперь нужно искупить его воздержанием и самоотречением. А главное – пожертвованием на лечение страждущих. После внушительного пожертвования сказал, что почти что «снял» с нее наваждение, успокоил и проводил до дверей.

Настя, убаюканная ласковыми посулами экстрасенса, вернулась домой, а через две недели еле удержала разгневанного мужа, который собрался идти «бить морду» экстрасенсу и отбирать у того двести «зеленых», когда монах вновь явился Насте во сне.

Следующей «соломинкой» оказался батюшка, к которому отвела Настю мама. Батюшка молча выслушал Настасью, подивился ее рассказу, потом окропил святой водой, прочитал молитву, повздыхал немного и предложил ей каждый раз молиться на ночь и целовать крест.

– Дочь моя, – со значением произнес батюшка, – много разных знаков дает нам судьба. Ходи в храм божий, здесь найдешь ты поддержку и отраду душевную.

Обрадованная Настя сделала все так, как советовал ей батюшка. Монах вроде бы оставил ее в покое. Антон, искренне переживая за супругу, был на седьмом небе от счастья. Мама просто с ног сбилась, рассказывая кумушкам о великом чуде. Но…

На второй месяц Насте приснился опять тот же сон, правда, немного измененный. Теперь Настя уже не боялась появления монаха. Лицо его теперь стало менее расплывчатым – умные и добрые карие глаза, небольшая аккуратная бородка. Совсем еще молодой. Словно ровесник Насте, ну, может, чуть-чуть постарше. Слова его остались прежними: «Ты должна помочь! Отвези в монастырь святыню. Ты должна помочь!»

Настя заболела. Нет, не гриппом, не простудой. Приключилась с ней некая хворобь, что-то вроде депрессии. На работу, правда, ходила, но как в воду опущенная. С подругами перестала встречаться, увидев мужа, кидалась к нему на грудь и начинала плакать.