Монастырский диверсант

– А как хорошо ты потом будешь смотреться в новостных таблоидах, – поддела его Вероника, – так и вижу заголовки: "Губернатор Краснопехотского предпочитает отдых без лишних деталей!"…

– Вряд ли это успеют перепостить прежде, чем сайт рухнет от масштабной ДДОС-атаки, – не моргнув глазом, ответил Виктор, – так что не беспокойся, твою первозданную красу тоже мало кто успеет рассмотреть.

Вероника шутливо замахнулась. Виктор увернулся и, смеясь, выбежал из номера.

В бельэтаже было всего 4 номера-люкс, и все оказались заняты. Науму и Лиле достался последний. Но в гостиной было тихо. Толстые стены и толстые рамы надёжно оберегали покой жильцов "Синеозерска".

Вероника прошлась по гостиной, прилегла на диван и с наслаждением потянулась. Отдых начинается, и она постарается максимально им насладиться, чтобы набраться сил на оставшиеся до основного отпуска 4 месяца.

***

Вероника и Морской расположились в просторном бело-голубом зале с лепниной, позолотой и пышными тюлевыми гардинами и ждали, когда им принесут обед. За окном во дворе краеведческого музея через дорогу толпились люди, вышедшие из светло-зелёного автобуса с пальмой на боку, в основном – женщины средних лет, похожие на учительниц или библиотекарей. Навстречу друг другу проехали две машины – бежевый" датцун" и стилизованная под старину белая "Чайка" с эмблемой турфирмы на дверце.

Снова звякнул дверной колокольчик, зашелестели страницы меню и раздался девичий голос:

– Ух ты! Тут есть "Карбонара". И "Маргарита"!

– Выбирай что-нибудь одно, Оля, – ответила ей женщина постарше, – если мы сейчас закажем все меню, то потом все 10 дней будем хлебом питаться. По два рэ за кусманчик.

Ника обернулась, узнав этот голос:

– Тася! И вы тоже здесь?

– Вот, офигеть, встреча! – устремилась к ней Тася.

Школьная подруга Вероники Таисия служила во ФСИН и работала в женском изоляторе. Белокурая великанша, она возвышалась даже над своими коллегами, хотя среди надзирательниц Дюймовочек не было. Ростом Тася совсем чуть-чуть не дотянула до двух метров и носила 70-й размер одежды. При этом на жир приходилось совсем немного: Тася состояла практически из одних накачанных мускулов, ребром ладони разбивала огнеупорные кирпичи, пробегала трёхкилометровый кросс за 9 минут вместо положенных 13 и двигалась пластично и легко. Она за минуту могла раскидать массовую драку в камере или дворике, одной рукой скручивала даже мужчин, всю зиму купалась в проруби у Крепости, а, обедая с Никой в "12 апреля", заказывала сразу три порции пельменей или чебуреков и 10-15 "Старопитерских" пышек, обильно сдобренных сгущённым молоком. И пустые тарелки отдавала судомойке почти идеально чистыми. При виде гладкого бело-розового лица Таси и ее зубы – белые и без единой пломбы – не верилось, что с 16 лет она выкуривает по пачке "Пётр Первый" в день. Друзья любили Тасю за чувство юмора и незлобивый характер, а "контингент" знал, что Таисия хоть и сурова, но справедлива и отзывчива. Тася могла нарушить инструкцию, посочувствовав кому-то, но любые подношения отвергала категорически и менее чистоплотных коллег презирала, высказывая им в глаза все, что думает о взяточниках. Хотя ей бы не помешали деньги. Тася очень рано вышла замуж, через несколько лет развелась и одна растила дочь Олю, получая копеечные алименты от мужа, полуголодного преподавателя в какой-то "академии" с щелястыми окнами и проваленной ступенькой на крыльце у парадного. Тася и Оля были лучшими подругами. Оля любила пошутить над матерью, но беззлобно и не обидно, а Тася сердилась только для вида.

Сейчас 19-летняя Оля заканчивала второй курс Университета профсоюзов на улице Фучика, изучая юриспруденцию. Мать часто говорила ей: "Учись, Олька, правильную профессию выбрала. Юристы всегда нужны, и зарабатывают хорошо – к нам адвокаты на таких машинах приезжают! Я вот на учёбу забила, и че? Кукую теперь в коридоре, в "тормоза" пялюсь всю смену!".

– Что будете заказывать? – подошла к вновь пришедшим официантка с блокнотиком.

– Два супа "Буйабес" и две "Карбонары-мини", – попросила тоненькая рыжеволосая Оля.

– Три! – поправила Тася. – Одной не наемся. Эх, горит озеро, гори и рыба!

Виктор поднялся, приветствуя Тасю и Лилю и удивлённо посмотрел на раблезианскую красавицу, на которой едва не лопались синие джинсы и красная клетчатая рубашка мужского фасона.

Вероника представила их друг другу. Морской по привычке поцеловал Тасе руку, а она ответила крепким мужским рукопожатием.

– Да вот, приехали, чтобы Пасху отпраздновать возле источника, – сообщила Тася, – и я хочу ухо своё полечить. Как в прошлом году на работе просифонило, так до сих пор и дёргает, а Олька…

– Муттер, вынесем это за скобки?

– А где, если не секрет, вы работаете? – спросил Морской, надкусив хлебную палочку.

– В тюрьме, надзирателем, – бесхитростно ответила Тася. И в повисшей над столом тишине добавила:

– А че? Не ворую же и номер на тротуаре не пишу!

Морской закашлялся от изумления, а официантка чуть не уронила поднос с суповыми мисками, который ставила на стол.

Ника похлопала Виктора по спине, а Оля хихикнула: