Mondengel II: Чёрный Трон (СИ)

- Это удивительно, мой рла. Получается, у каждого унтара своя история?

- Да, это так. Но действительно ценный поступок стоит только за золотой унтар. Они совершаются в основном Старшие касты, чаще Воины. Есть даже отдельный их класс, который зовётся «Воины Чести». Они проживать очень чистый жизнь, не нарушая Кодекс. В наш клан самый знаменитый является Насид-Меам.

- Палач?! Но ведь у него нет ни одного золотого кольца!

Белый Хищник защёлкал.

- Потому что он считать, что недостоин их. Это связано с его прошлое, когда он попытаться убить Волве из-за власть.

- Но получается тогда, что он... ммм... не может больше иметь отношение к Чести.

- Волве мёртв, и с ним ушло всё то, что быть тогда. Целая эра завершилась вместе с его гибель. Я восстановить статус Насид-Меама, потому что он это заслужить. Я видеть, что с ним делать мой отец... Все те издевательство, что пережить Палач. Нет, в один момент он просто не смог дышать рядом с Владыка. Здесь столкнуться любовь и ненависть. Боль смешаться с жажда власть, с молодой, бурлящий твей и с бунтующий, непреклонный характер. Оружие выйти из-под контроль.

- Но жажда власти...

- Она есть у всех. Абсолютно каждый Воин Честь быть ведом ею. Это инстинкт. Никто не уйдёт от него непокалеченный.

Женщина уткнулась в длинные валары. Перед её глазами блестел очередной золотой унтар и вроде бы не было в нём ничего особенного, но внешний вид подсказывал, что он достаточно новый. Она зажала его пальцами, покрутив для лучшего обзора. В воздухе завис немой вопрос.

- Этот мне вручить Великий Сид’минд – Старейшина, о который я тебе рассказывать в прошлый встреча. Надписи я набивать сам: «Честь и слава достойный враг». Он посвящён тот Лидер берсеркер, чья зарисовка есть в твой блокнот. Он драться, как настоящий неистовый Воин. Хвала ему и его искренность. Никакой грязь и лукавство – чистый поединок.

Ирмолинд-Зигв’а, улыбнувшись, погладила Ангела Ночи по перепонке.

- Скажи, пожалуйста, это очень важно для меня: те слова про любовь, адресованные мне, это правда? Ты любишь меня?

На секунду в зале повисла тишина, потом альбинос, взяв её руку и чуть куснув, незамедлительно ответил:

- Правда. Я люблю тебя и в этом нет никакое сомнение. Я полюбить тебя ещё там, на Земля, во время Великая Охота. Ты подарить мне то, что не в силах подарить ни одна самка ни одной раса.

Залившись краской, Андрейст уткнулась лицом в его грудь.

- И что же это? – чуть слышно спросила она.

- Доверие, сердце, обнажённое чувство. Чистое, без жажда власть, без тяга к повышение статус, к улучшение качество собственная жизнь. Ты смелая, Ирмолинд-Зигв’а. Ты не побояться рисковать, не устрашиться пойти против свой род. Мы похожи.

Не сдержавшись, она нежно поцеловала его белую кожу.

- Мой рла, я счастлива, что мы нашли друг друга, но... твоё странное состояние в последнее время... Я тревожусь о тебе. Ты закрыт, агрессивен. Я вижу, как Охотники клана сторонятся тебя. Особенно Младшие.

Гугар’кха медленно прижал жвала. Он немного отвернулся, смотря куда-то в сторону. Поняв, что Владыка стремится закрыться, Окроплённая снова погладила его по скуле и перепонке, взволнованно сказав:

- Помоги мне, помоги мне понять тебя и тогда я смогу помочь.

Внезапно Вожак почувствовал резкое колебание эмоционального фона где-то на средних ярусах. До боли в сердце знакомые импульсы гнева, искавшего выход.

- Одеваться, Ирмолинд-Зигв’а.

Самка испуганно уставилась на Верховного Лидера.

- Что-то случилось? – соскакивая с его колен, вопросила она.

- Одеваться, быстро!

Насид-Меам был не в себе. Он ступал по средним ярусам, выискивая партнёров для своей грубой «игры». Этот процесс представлял собой жестокий бой с переломами конечностей и нередким фатальным исходом среди случайных свидетелей. Очень часто к бьющимся присоединялись другие самцы, потом втягивались Младшие. В этом хаосе подростки погибали или лишались конечностей. Сама по себе драка была абсолютно бессмысленной. В ней не оттачивались какие-либо навыки, отсутствовала структура, свойственная тренировкам или Охотам. Единственной целью для участвующих было продемонстрировать свою силу, надрав жвала клановым сородичам, и, по сути, всё это являлось строгим нарушением дисциплины. Но сам заводила и виновник торжества искал в первую очередь физической боли, потому что только ноющие ранения и процесс борьбы были способны отвлечь Воина от невыносимой внутренней боли.

Сжав кулаки, Бич двигался к ближайшему кехрите. Уже показалась знакомая дверь... Внезапно кто-то схватил Воина за плечо и, развернув, одним резким движением прижал к стене. Тут же выскочили лезвия, остановившись у его открытой груди.

- Не торопись, Насид-Меам, – прорычал низкий, злобный голос Вождя.

- Волве тоже сидел у меня в голове, – отрывисто прошипел Палач, не сводя линз маски с Владыки.

- Если ты посмеешь устроить хотя бы одну свою “горячую пляску”, я запру тебя вместе с Мул-Радж до окончания войны! – злобно рявкнул он, предупреждающе ударив спиной об стену. Вдавив лезвия, он добавил, – не заставляй меня применять кнут.

В воздухе поплыл ехидный оскал...