Mondengel: Легенда о Ночном Хищнике (СИ)

========== ЧАСТЬ I. Эпизод 1 – Гуан-Тант’ер ======

«Путь воина – самый выгодный жизненный путь».

К.Кастанеда.

Холодные глубины космоса уносили вдаль потоки обжигающе ледяных звёзд. Белые и мерцающие, они то приближались, то отдалялись, пролетая мимо окна разрезающего пустоту ман’дака – стандартного судна Охотников. Клан возвращался с ритуальной «Охоты Посвящения» – выжить на ней удалось только одному молодому бойцу. Теперь, когда он приобрёл статус Янг’а, получил свой первый трофей и знак на лбу, гордость смыла последние границы реальности. Разгорячённый и бесконечно довольный собой, яут шествовал по средним ярусам корабля, неся в руках оторванную голову Кайндэ Амедха...

- Он явно напрашивается на неприятности, – раздражённо сказал Моргард, провожая презрительным взглядом сосунка-недоучку, как он часто называл подобных молодых, только что узнавших, что такое битва.

- Забудь о нём. Молодые слишком зациклены на себе. Ты же знаешь, в бою это оплачивается собственным твеем, – выдержав небольшую паузу, Воин добавил: – Кар’клей сегодня не в духе. Он сильно разозлён, что ему всучили именно этих трёх недоучек. Среди всей касты они оказались самыми неуправляемыми. Сказать по правде, я не удивлён, что Ковеинд и Гералинд были растерзаны в первые минуты. Они не следовали советам и тактике, которым их обучал Гуан-Тант’ер. Ими двигала только жажда самоутверждения и мысли не концентрировались на цели.

- Как они вообще удостоились чести находиться под его командованием?!

- Ты же знаешь, Старейшины проголосовали «за». Он для них был последней надеждой, потому что только у него есть опыт и бесконечный резерв терпения для выбивания дури из таких вот, – Фрадиор-Гоаринд замолчал, не находя подходящих слов.

- Когда я вижу таких идиотов, мне кажется, что мы вырождаемся...

Тишина. В одном из помещений верхних ярусов на различных панелях тихонько попискивали системы управления отсеками. Элдер стоял у большого окна, вглядываясь в бесконечную черноту. Прямо перед кораблём пролетел крупный метеорит, отражаясь в золотых глазах Вожака. Его взгляд излучал силу и мудрость, но также какую-то внутреннюю смуту и тревогу. Его звали Гуан-Тант’ер – Ночной Воин. Это гордое имя он получил от Старейшин, вступая в их элитный и непревзойдённый клан «Древних». Лишь сильнейшие могли рассчитывать на это. Сильнейшие в битве, в руководстве, управлении. Те, кто доказал свою храбрость не просто бесконечным количеством трофеев, но умением быть первым во всём, вести за собою молодых, обучать, направлять, соблюдать мораль. Последний пункт был особенной проблемой, так как большинство молодых яутов считали Законы Чести лишь сводом неких абстрактных правил и только дхи’ки-де – сон на грани смерти, заставлял их иначе смотреть на жизнь.

Раньше Гуан-Тант’ер имел другое имя – Сетг’-ин-Нихкоу’те – Смертоносный Клык. Это имя пришло к нему вместе с первой войной – войной за своё место в жёстком иерархическом обществе. Любое отклонение от нормы приводило к конфликтам с собратьями. Смертоносный Клык родился альбиносом. Кремового оттенка бивни и когти, высокий рост (примерно на голову выше собратьев), валары по пояс, золотые глаза, выражающие ненависть. За весь этот “природный набор” он платился ежедневными стычками. Молодые собратья откровенно презирали его за белую кожу и умение терпеть. Сетг’-ин-Нихкоу’те во всём был “белой вороной” – его взгляды на Путь, на взаимоотношения, науку и межрасовые контакты значительно расходились со взглядами неокроплённых сверстников, зато во многом совпадали с философией опытных Воинов. Не желая больше терпеть такую ошибку природы на планете, один из юнцов бросил ему вызов. Молодые самцы вышли на бой ночью, и именно тогда альбинос впервые почувствовал взгляд Чёрного Воина за спиной.

Исполнившись ярости, Сетг’-ин-Нихкоу’те издал пронзительный клич и, отбросив оружие, ринулся на врага. Дерзкому сопернику просто повезло, что Кровавый вовремя остановил этот беспредел. Разъярённого альбиноса оттащили подальше от места схватки. С бивня свисал кусок мяса – в отличие от остальных воинов, Смертоносный Клык использовал в подобных боях свои мощные жвала, впиваясь ими в плоть врага, стараясь нанести крупные увечья, дабы оставшиеся шрамы напоминали подлецам, кто он такой. За эту привычку альбинос и получил своё первое имя. С тех пор, как он выиграл этот поединок, отношение сородичей резко переменилось. Теперь он чувствовал, что к злобе добавился оттенок ненависти, но доминирующим всё же был страх оказаться растерзанными.