Монета Александра Македонского

Не зря в народе бытует пословица: пока толстый сохнет – худой сдохнет. В случае с теми двумя, что похитили Антонину у дверей банка, она оказалась справедливой. Ибо худой напарник толстого бандита, тщедушный Николай, не выдержал удара кнутом, который, очевидно, рассек сонную артерию, и истек кровью прямо тут, на полу склада. Толстый же его приятель по имени Анатолий вышел из передряги хоть и в несколько потрепанном виде, но все же живым. Кожаный кнут запутался в нескольких его жирных подбородках и не нанес особого вреда, хотя очухался толстый не скоро, только когда в дверь склада постучали требовательным начальственным стуком.

Анатолий пошевелился и попробовал встать. Это ему не удалось, тогда он ощупал себя и посидел немного, осознавая собственное состояние. Получалось, что вроде бы все не так плохо, чего не скажешь о его напарнике. Вот он валялся рядом на полу в луже подсыхающей крови. А у толстого только распухла шея, так что больно было глотать, да еще на руке обнаружился багровый рубец от удара кнутом.

Стук в дверь усилился, и толстый, кряхтя и постанывая, поднялся на ноги и пошел открывать. Идти было далеко, потому что помещение склада было довольно большим. По дороге Анатолий споткнулся о странную конструкцию, к которой они пристегивали ту девку, что взяли в банке. Конструкция оказалась крепкой, толстый ушиб ногу, упал и с жутким грохотом своротил на себя стеллаж с коробками. Хорошо, что они были пустыми. Но пока он выбирался, дверь едва не выломали.

Уже у самой двери толстый хватился ключа. Его нигде не было. Очевидно, те двое, что напали на него с напарником, заперли их, воспользовавшись этими же ключами.

– Открывай! – донеслось из-за двери. – Открывай быстро, а то стрелять будем!

– Стрелять они будут, – ворчал толстый, оглядываясь. – Что ж вы раньше не стреляли?

С трудом наклонившись, он подобрал валявшийся на полу мясницкий нож и с размаху жахнул им по замку.

В дверь тут же влетели двое парней с оружием на изготовку, за ними не торопясь вошел человек в хорошо сшитом темном костюме, с темными волосами и чуть раскосыми глазами.

– Ну? – спросил он спокойно, – Где она?

«А то ты не видишь… – злобно подумал толстый, – а то ты не знаешь, что сбежала она…»

Вслух он, однако, этого не сказал, но тот, второй, понял, видно, что время тянуть не стоит.

– Стареешь, Толик, – сказал он вроде бы с сожалением, – простого дела выполнить не можешь. Тебе было велено всего-то девицу возле банка забрать, сюда привезти и язык ей развязать как можно быстрее. Кто такая, кто ее в банк послал, какое отношение она к Лидии Воробьевой имеет и самое главное – что в той ячейке было? А ты что? Ничего не выяснил, проваландался с ней зря, да еще и упустил в придачу! Стареешь, Толик, очень я тобой недоволен…

– Недоволен он… – засопел толстый Толик и хоть понимал уже, что и правда облажался и в теперешней ситуации не стоит давать волю словам, не выдержал:

– А ты, когда задачу передо мной ставил, не говорил, что за девкой такие типы присматривают! Ты говорил – она никто и звать никак, просто шестерка, которую наняли кое-что тут разведать. Лидка, дескать, баба умная, сама светиться не станет, пошлет вместо себя постороннего человека! Вот как ты говорил! А оказалось что?

Его собеседник нахмурился, отчего его чуть раскосые глаза превратились в щелочки, но толстого уже понесло:

– Что Лидка Воробьева – баба умная, это все знают, раз тогда, в Вейске, сумела она тебя вокруг пальца обвести. Это же надо – одна баба всех обманула, одного лоха под зону подвела, другого при пиковом интересе оставила, а денежки-то прикарманила. Да так ловко, что и не найти ее! Ушла она с концами!

– Не ушла… – очень тихо сказал его собеседник и блеснул глазами, – не могла она уйти…

– Ага, а три года прошло? И где она? – агрессивно возразил толстый, но взглянул в глаза-щелочки и замолчал.

– По делу говори! – спокойно велел раскосый. – Удалось что-нибудь выяснить у девки этой?

– Ну… по паспорту она жена этого самого Шерстоухова и прописана там же…

– Это я еще в банке выяснил… – снова презрительно сощурился раскосый. – Что она из ячейки взяла?

– Говорит, что ничего там не было…

– Ага, а за каким чертом она туда ходила? Если вы ее обыскали и ничего при ней не нашли, то где она это спрятала? Ничего не выяснили, проваландались тут со своими психологическими методами… Этот идиот, – он пренебрежительно пнул ногой труп Николая, – небось крысу свою ей подсовывал…

Как бы в ответ на его слова мелькнула серая хвостатая тень, большая крыса выскочила из угла и пробежала по ноге охранника, который до этого стоял, застыв на месте как неживой. Тут он вздрогнул, посмотрел вниз и взвизгнул, как женщина, увидев крысу. Крыса, точнее, крыс Василий Васильевич нисколько не испугался, он просто перебегал комнату, ему нужно было в другой угол по своим собственным крысиным делам. Парень с испугу выхватил пистолет и выстрелил крысе вслед. Не попал, конечно, но все вздрогнули от грохота, и второй охранник очнулся от ступора и тоже стал стрелять.