Монета Бога Теней (СИ)

— К чему ты ведешь? Теплое место будет ждать как его, так и мой зад.

— Не обманывай себя. Ты двинулся с места не из-за гонений. Считаешь, что защита Роланда — самое важное в твоей жизни? Почему? Он спас твою шкуру, считаешь себя обязанным отдать долг? Обороняешь его, учишь уму-разуму. Сначала я подумал, что ты такой человек, альтруист узкого действия, но ты не из их числа. Эгоист, самовлюбленный, своевольный! Хочешь, перед тем как скончаться, перевести Роланда через границу, чтобы он был в безопасности? Это, Алистер, называется дружбой. Вас можно даже назвать родней. Он готов ради тебя броситься на баррикады и пойти на штурм самых крепких замков, в надежде, что ты увидишь это. Заметь, наконец, его стремление угодить тебе и гордись им.

— Спасибо за совет.

— Не понимаю, чего боишься ты, также готовый смягчить любое падение Роланда.

— Мне не обязательно говорить об этом. Он знает, что я на его стороне.

— И ты не скажешь другу, что умираешь?

— А ты у нас лекарь, верно? — Спросил разведчик, поглядывая на блуждающего вдали от них Роланда, который своим поведением напоминал ребенка, ожидающего, пока родители перестанут ссориться и позовут его назад в дом.

— Ты говорил ему о своих предположениях, Титус?

— Догадывается и без моей помощи. В нем есть пыл и доблесть, как бы ты не лепил из него подобие себя, и это не мешает ему здраво мыслить. Роланд попросту пытается ничего не замечать, ведь ближе тебя у него никого нет. Я очень сомневаюсь, что ты поступаешь правильно, Алистер.

— А что мне делать, сестра милосердия? Прочитаешь мне проповедь о добре и зле? Что такого правильного ты мне посоветуешь? — Возмутился он, взгляд Алистера почти прожигал рыцаря насквозь, разведчик едва сдерживал новый приступ кашля. — Лечь в кусты, стонать и бедствовать о своей скорой кончине, моля богов, чтоб они исцелили мой недуг? Я не предоставлю им такого удовольствия и не умру, стоя пред ними на коленях.

— В глубине души, ты надеешься на существование богов.

— Будь они сейчас на небесах — не бросали бы навоз под ноги своему ребенку.

— Это можно назвать испытаниями, Алистер. Умереть, обратившись к богам для спасения души, не самый плохой вариант, особенно, если учесть твой образ жизни — разбои и грабежи, смерти и эгоизм, тебе обеспечена дорога в преисподнюю.

— Мою душу спасать не стоит, заботься лучше о своих проблемах. Заладил тут со своей смертью, если видел нечто подобное — молодец, ты и тогда нотации читал? Строишь из себя сказочного героя, носишь блестящие доспехи и прямо горишь желанием сложить голову в лужу своей крови, якобы ради спасения уймы людей. Ты вовсе не слушаешь, что я говорю, ты глух.

— А ты слеп, если не замечаешь того, что занят тем же, что и я, но на кону у тебя шкура еще одного человека.

— И что?

— То, что Роланд мечтает умереть в бою, он наверняка сделает это после твоей смерти.

— Так или иначе, он умрет свободным, на свободной земле, а не от рук паршивой инквизиции. Или безумной короны, которая доживает последние дни. — Алистер сплюнул в сторону. — Не хочешь подытожить? Если верить тебе, моя проблема это упрямство и небеспристрастное мировоззрение даже перед смертью, которая скоро меня настигнет. Верно?

— Ты все извратил.

— А твоя проблема в том, что ты ищешь приключения на свой бронзовый зад. И, если мне не изменяет память, это ты обратился за помощью. В данном случае, выводить меня из равновесия — не самая лучшая идея. Нам предстоит рискнуть жизнью, думай, что говоришь человеку, который будет прикрывать твою спину.

— Намекаешь на то, что моя жизнь будет в опасности?

— На данный момент нет, но ты не знаешь точно, как я отнесусь к подобным речам. Не знаю, является ли моя болезнь смертельной, но следи за своим языком, иначе, будешь иметь все шансы сгинуть раньше меня.

— Я тебе не враг. — Тяжело вздохнул Титус, отвернувшись от собеседника, внезапно он ощутил его руку у себя на плече. Это было неким потрясением, ведь таким жестом Алистер выказывал приязнь и уважение к рыцарю.

— Я тебе тоже. Поэтому не думай, что я хочу тебе вреда и оспариваю твои взгляды на добро и зло. Это в целях твоей защиты. Ты добрый человек, но я — полная противоположность. — Алистер не стал долго держать руку на плече Титуса — неискренность жеста была очевидна. Но собеседник понимал, что разведчику пришлось пересилить себя, а это говорило о многом. — Знаю, тяжело отказаться от своей жизненной позиции, но я бы не начал этот разговор, если бы сказанное мной не имело значения. Пусть все остается по-прежнему, хоть недолго.

— Понимаю, но скажи, неужели ничего не переворачивается в твоей душе, когда вокруг царят беззаконие и хаос?

— Переворачивается, но я привык.

Глава 3. Деловые отношения

Осень 1670 года, Везерлех, окрестности столицы Везерхолл