Монета скифского царя

– Что же это такое… – Дайнека остановилась и, согнувшись, уперлась руками в колени. – Что же это такое?

Подбежал Тишотка и лизнул ее в нос.

– Подожди, дай продышаться…

Понемногу Дайнека пришла в себя и, пообещав Тишотке прогулку, отправилась на кухню. Там вскипятила чайник, открыла холодильник и, не найдя ничего подходящего, закрыла его. Чай пила с сухими баранками. Скормив несколько штук Тишотке, проронила:

– Надо бы сходить в магазин.

Однако в магазин сходить не пришлось. Из прихожей донесся звук открывающегося замка, и раздался голос отца:

– Людмила, ты здесь?

– Я на кухне, папа!

– Мы с Еленой Петровной.

Дайнека вышла из кухни, при виде отца и Елены Петровны у нее вытянулось лицо. Елена Петровна была одета в черное платье и шляпку, отец – в черный костюм. Он сказал:

– Собирайся.

– Куда?… – растерянно спросила она.

– Мы едем на кладбище.

– Ты шутишь?

– Мне не до шуток. У подъезда стоит машина, в ней сидит Камнев. У нас мало времени. Ты уже погуляла с Тишоткой?

– Не успела.

– Поздно встаешь, – проворчал отец. – Собирайся, я его выведу.

Он пристегнул Тишотку и вышел за дверь. Дайнека обратилась к Елене Петровне.

– Что происходит?

– Сегодня утром кремировали Глеба Велембовского. Слава получил разрешение захоронить его прах в могиле родителей.

– Боже мой… – От переизбытка чувств Дайнека опустилась на стул, но тут же спросила: – А Шнырь?

– Его отправили на родину во Владимир, там нашлись родственники. Слава оплатил транспортировку и погребение.

– До чего же я люблю своего папу! – проговорила Дайнека и побежала в комнату одеваться.

– Я тоже… – Елена Петровна улыбнулась и заговорила громче, чтобы Дайнека услышала: – Я не стала покупать венки, купила живые цветы!

Дайнека прокричала из комнаты:

– Правильно! Зачем с нами едет Камнев? – Она вышла из комнаты. На ней было скромное платье, в руках – черные туфли-лодочки.

– Он должен предоставить разрешительные документы и доплатить за надгробие.

Дверь открылась, в квартиру бодро вбежал Тишотка, за ним появился отец.

– Готова? – Он оглядел Дайнеку. – Тогда поехали!

В машине Дайнека заговорила с отцом о визите Кротова.

– Я говорил с ним вчера, – сказал Вячеслав Алексеевич.

– Звонил по телефону?

– Ездил в отдел. Кротов передал мне ваш разговор.

– Он сказал, что Леша-заправщик арестован?

– Сказал. А еще сказал, что ты снова ходила к сторожу. Можешь объяснить, зачем?

– Кротов не объяснил? – Она попыталась уйти от ответа.

– Тебя тоже могли убить.

– Но ведь пронесло же…

– Когда-нибудь не пронесет. Неужели не понятно? Ты вроде взрослая!

– Слава… – Елена Петровна мягко прикоснулась к рукаву его пиджака. – Не надо. Все-таки – похороны.

– Кротов рассказал тебе про могилы? – осторожно поинтересовалась Дайнека.

– Рассказал.

– А про плитку с цоколя рассказал?

– Об этом даже думать забудь. Вопрос закрыт навсегда. Убийцу нашли, и он арестован. Похищенные ценности обнаружены. Что еще?

– Шныря и Велембовского убил тоже он?

– Пока не доказано. Думаю, что это вопрос времени.

Дайнека утихомирилась и сидела молча до тех самых пор, пока машина не подъехала к воротам. Камнев показал охранникам документы, и они пропустили автомобиль на территорию кладбища.

Камнев ушел в кладбищенскую контору и вскоре вернулся с тремя рабочими, в руках у которых были лопаты.

Отец забрал из багажника урну с прахом, сказав дочери:

– Вы с Еленой Петровной понесете цветы.

Они так и сделали: забрали из машины цветы и пошли вслед за рабочими. Камнев остался сидеть в машине.

Пройдя по главной аллее примерно до середины, рабочие свернули налево. Вскоре показался памятник над могилой Есенина. Рабочие хорошо знали дорогу, у памятника они свернули направо и стали пробираться между могилками. Дайнека тащилась за ними, проклиная себя за то, что надела туфли на острых каблуках – они вонзались в землю и мешали идти. В кроссовках было бы удобнее. Но в тот момент, когда она об этом подумала, рабочие остановились и прислонили лопаты к невысокой оградке, возле которой лежал белый надгробный камень, мешок цемента и какие-то материалы.

Вячеслав Алексеевич спросил:

– Здесь?

Один из работяг кивнул и достал папиросу. Но Вячеслав Алексеевич не дал ему закурить.

– Давайте сделаем дело, потом – перекур.

Рабочие открыли небольшую калитку и вошли внутрь ограды. Первым делом они свернули скромный надгробный камень с именами родителей Глеба Велембовского. Потом демонтировали окантовку могилы и мощение плиткой.

– Папа… – прошептала Дайнека. – А плитка-то не такая… Здесь нет плитки с цоколя.

– Помолчи, – сдержанно проронил Вячеслав Алексеевич. – Имей уважение – человека хороним.

Расчистив участок, рабочие выкопали неглубокую яму. Дайнеке сделалось плохо. Ей казалось, что еще немного, и лопата стукнет о чей-то гроб.

– Что с тобой? – спросил отец и обернулся к Елене Петровне: – Лена! Дай валерьянки!

Порывшись в сумочке, Елена Петровна достала таблетки и заставила Дайнеку их выпить. Потом протерла ее лицо влажной салфеткой:

– Ну, как?

– Уже лучше.

Рабочие вышли из ограды. Один из них сказал:

– Приступайте.

Вячеслав Алексеевич подошел к яме и поместил в нее капсулу. Выпрямившись, сказал: