Монетка на миллион

В этом подвале основным цветом был серый со всеми его оттенками: грязно-серый бетонный пол, кое-как оттертый шваброй дяди Паши, уныло-серые стены, единственным украшением которых служили процарапанные кое-где надписи вроде таких: «Штырь козел», «Не забуду Владимирский централ» или «Здесь был Вася Бульдозер», тускло-серые, небритые лица завсегдатаев. На этом тоскливом фоне новая посетительница, с ее розовыми, зелеными и фиолетовыми прядями, казалась райской птицей, случайно залетевшей на захолустную птицеферму.

Спустившись в подвал, девушка остановилась, привыкая к его тусклому освещению.

В «Дружбе» воцарилась тишина. Два десятка глаз уставились на вошедшую. Чей-то надтреснутый голос затянул:

– Дома не сиделось, выпить захотелось…

Из-за углового столика поднялся мелкий уголовник Коля Лютик. Шаркающей походкой он подошел к девушке и, не вынимая руки из карманов, процедил:

– Детка заблудилась? Детке нужно помочь? Детку нужно проводить домой баиньки?

– Это ты о себе, дяденька? –  осведомилась незнакомка и окинула Лютика скучающим взглядом.

– Нет, это я о тебе, тетенька! –  ответил Коля и ухватил девицу за аккуратную круглую попку.

– Ах обо мне! –  протянула та спокойно, и вдруг в ее руке оказался складной нож с узким, тускло блестящим лезвием.

Она прижала кончик лезвия к подреберью Лютика и едва слышно проговорила:

– Руки убери, дяденька, а то больно сделаю! Очень больно! Плакать будешь, дяденька!

– Извиняюсь! –  забормотал Лютик, послушно убирая руки. –  Не разобрался! Не понял!

– Ну теперь ты все понял? –  процедила девица, прищурив узкие змеиные глаза.

– Теперь – все! –  Лютик поднял руки и отступил назад, к своему столу, где его дожидались удивленные приятели. –  Теперь все понял и вопросов больше не имею!

Девица окинула посетителей подвала долгим внимательным взглядом. Ей ответили взгляды удивленные, настороженные и неприязненные. Под этими взглядами она подошла к стойке и звонким, полудетским голосом обратилась к дяде Паше:

– Здрасте, дяденька!

Дядя Паша, который по обыкновению барменов и буфетчиков всего обитаемого мира протирал грязным полотенцем стакан, посмотрел на нее мрачно и коротко осведомился:

– Чего надо?

Девица потянулась к нему через стойку и проговорила, понизив голос почти до шепота:

– Мне нужно Мясника повидать!

– Чего?! –  удивленно переспросил дядя Паша. –  Мы тут мясом не торгуем! У нас тут, детка, если ты не заметила, пиво есть и крепкие напитки. Тебе восемнадцать-то исполнилось? А то ведь мы несовершеннолетним не отпускаем!

– Ты не понял, дяденька! –  прошипела девица, по-змеиному сузив глаза. –  Мне нужно повидать Мясника! И поскорее, дяденька! Скажи ему, что пришла Мальвина и хочет с ним поговорить! Давай, давай, дяденька, шевели копытами!

Дядя Паша неторопливо поставил на стойку стакан, осмотрел настырную гостью с ног до головы и процедил, слегка скривив губы в подобие улыбки:

– Ах, Мальвина? Так может, тебе не Мясник нужен, а Буратино?

– Кончай хохмить, дяденька! –  прошипела девица. –  Я тебе сказала: мне нужен Мясник!

Дядя Паша еще немного помолчал, затем нарочито медленно вышел из-за стойки и мотнул головой, приглашая Мальвину следовать за собой. Он подошел к малозаметной двери с надписью «Вход воспрещен», толкнул ее и прошел в темный коридор. Мальвина последовала за ним, вглядываясь в темноту узкими змеиными глазами.

Дядя Паша сделал несколько шагов вперед, обернулся, осторожно взял Мальвину за плечо и негромко проговорил:

– Ну, дочка, тут твой Мясник! Иди вперед!

Он толкнул еще одну дверь, и Мальвина оказалась во втором зале «Дружбы».

Здесь было значительно светлее, чем в первом. Небольшая комната освещалась старомодной бронзовой люстрой и несколькими бра, столы были накрыты чистыми клетчатыми скатертями. За этими столами сидели, негромко разговаривая, солидные мужчины с цепкими внимательными глазами и уголовными татуировками на руках.

– Андрюша, к тебе тут девушка пришла! – проговорил дядя Паша, обратившись к невысокому, тщедушному человеку лет сорока с тусклыми, глубоко запавшими глазами и зализанными бесцветными волосами, который пил коньяк в обществе рослого парня с тупой физиономией и мощным загривком борца-тяжеловеса.

– Мальвиночка! –  воскликнул прилизанный с фальшивой радостью. –  Какими судьбами? Значит, тебе удалось оттуда выбраться? Ну садись, посиди с нами, поговорим!

Мальвина, ничего не отвечая, в два шага преодолела разделявшее их расстояние, села за стол, поставила локти на скатерть и проговорила сквозь зубы:

– Ну здравствуй, Мясник! Значит, тебе тоже удалось выбраться? Это интересно! Тебе удалось, а Стасику и Головастику – нет! И Петьке Вареному не удалось! Как же так?

– Не гони лошадей, Мальвиночка! –  прервал ее собеседник тусклым, тягучим голосом. – Вот, хочешь коньячку выпить? Ах, нет, как я мог забыть, ты же коньяк не пьешь! Ты у нас дама утонченная! Паша, принеси девушке мартини!

– Я с тобой, Мясник, ничего пить не буду! Ты мне на мой вопрос не ответил!

– Не ответил? –  удивленно переспросил мужчина. –  Да, действительно, не ответил! Как же это я так? Нехорошо!