Монеты на твоей ладони

— Только не говори мне, что ты не знал, — нахмурилась Тень, — Истинный оборотень. Могу менять ипостаси по своему желанию, сохраняя разум. Дикий — тоже. Ты что, действительно Летописей не читал? Это стандартная способность всех Стражей, только используется редко — слишком энергоемко. Ну и у Хранителей, тоже бывает. Изредка, — добавила она, глядя на мою испуганную физиономию. Все, надо прекращать бакланить и плотно взяться за эти чертовы Летописи, пока я не проворонил чего-нибудь похуже. А то потом окажется, что как Хранитель я стал каким-нибудь истинным вампиром, и обязан распивать по литру крови каждое четвертое полнолуние второй декады високосного года.

— Истинным вампиром ты точно не станешь. Им можно только родиться.

— Они что, еще и детей рожают?!

— А то. Надо же им как-то ра-а-змножаться, — она зевнула, показав солидные клыки, — Спокойной ночи, Лисенок. Смотри, не свались. Даже я тебя потом не соберу.

— Угу, — протянул я, поняв, что после таких откровений заснуть будет сложно. Да и выспался я вроде бы… Хотя какой там сон, только по морде схлопотал лишний раз. И вообще, Хмрррр…

Скай.

«За синей-синей дверью зеленый потолок, и облака в горошек, и в клетку Ланселот»… Мда, как все запущено… Я помотала головой и ополовинила третью кружку коктейля «Актив». Против ожиданий и охренительного процента стимуляторов в оной смеси, активнее я себя не ощущала. А ощущала я бесконечную, глухую тупость и нечто, весьма напоминающее тихую панику.

Даже родной интерьер лаборатории не действовал в качестве успокоительного, наоборот: при одном взгляде на коллекцию пороков развития внутренних органов «Актив» комом вставал в горле, явно раздумывая, а не двинуться ли обратно. Я постучала себя по груди, помогая ему принять правильное решение и задумалась, уныло глядя на все ту же коллекцию.

Когда неоткуда начать, начнем, как всегда, сначала. Итак, я… Я…

Да что там начинать, Дальние Пределы вечно чем-нибудь отличатся! То у них революция махает красным флагом, то делегаты — чурбаны неотесанные — пытаются Серебряного за хвост поймать…Но что б такое! И хоть бы меня сразу позвали, п-придурки…

Я зябко запахнула теплую рубашку, накинутую на плечи, и только сейчас сообразила, что меня бьет дрожь. Все это действительно серьезно. Весьма и весьма.

Я прикрыла глаза. Первый труп лежал под высокой красноватой сокрой, и пышные, будто припорошенные снегом, ветви закрывали его до самых серых, вытертых в голенищах сапог. Именно из-за этого, как я подозреваю, труп и обнаружили только на седьмой день. По этому поводу могу сказать одно: слава богам, в нем не кишели черви. Но вот все прочее… Я так и не смогла определить, кто или что его убило, но со способом проблем не возникло — голова мага лежала в нескольких шагах от шеи, исполосованной полдесятком ровных, почти хирургических разрезов. С позвоночником церемонились меньше — череп от него попросту оторвали. Что же до головы… Никаких повреждений, разве что жесткие от высохшей крови волосы закрыли лицо. И слава богам. На нем было выражение, на которое я вовсе не жаждала смотреть.

Второе тело было чище, целее и понятнее, но отчего-то вызывало беспокойство гораздо большее. Замерзший насмерть в льдистых пустынях окраинного даже по меркам Пределов мирка ощущающий средней силы лег ко мне на стол через сутки после мага, но… Лед есть лед.

Едва слышно зашуршала отъезжающая в сторону дверь. Уши вздрогнули и дернулись в сторону звука. Даже в три часа ночи в этом дурдоме нельзя подумать спокойно…

— А теперь рассказывай, — Рейн опустился на мусоросжигатель, распахнув крылья.

— Что?

— Скай, — черные глаза смотрели укоризненно.

— Настолько заметно?… — я замолчала. Бездумно смотрела сквозь Рейна и молчала. Молчала… Взгляд прогулялся по его непривычно открытой груди. А ведь шрамы видны даже сейчас. Четыре глубоких, врезавшихся в ребра полосы. Неожиданно я услышала собственный тихий голос: — Когда пришли т, хоры… Как это было?

— Плохо, — он запахнул крылья. — Зачем тебе?

— Скажи, — я подняла на него глаза.

— Помнишь, ты мне рассказывала… Как стая саранчи. И чертовки большая стая. Вчера их не было, сегодня ты не видишь космоса за ними. А хуже всего — лучшие аналитики не могли ничего высчитать. Это только потом стало ясно, почему, — пауза. — Так что случилось?

— Неделю назад мне показалось, что т, хоры вернулись.

Рейн оцепенел. Медленно-медленно повел рукой перед глазами:

— Показалось?…

— Т,хоры не оставляли одиночных трупов, в этом все дело, — пробормотала я, откидываясь на спинку стула. — Да, в этом и проблема — у меня всего два трупа. И один до безумия похож на работу т, хора. Но знаешь, что страшно?… Все это — на Безымянной.

— Это не страшно, это — нереально. Или вето на убийство — уже не основа Закона?

— Все еще. Более того, первое тело однозначно ниоткуда принести не могли. Я проверила — дерево ощутило смерть. Да и кровь землю пропитала так, что оё-ёй. И больше ни-ка-ких следов — его нашли только через неделю.

— А второй?