Money БЖИГ (СИ)

— Ты вспомнила, нас связывает много воспоминаний, не бойся, — улыбнулась, мне стало смешно от тщетных попыток отца. От того, как раз за разом мне удаётся это сделать, пусть не сразу, но она меня узнаёт.

Нам потребовалось время, чтобы успокоиться, прийти в себя. Бабушка вытирала глаза платком, рассказывала истории из прошлого, бегала на кухню за чайником, чашками и вазочками с печеньем. Отец боролся со сном, он тайком подслушал разговор Заира на балконе, и теперь боялся даже моргнуть. Заир же тем временем обработал мне руку, которая уже припухла, попытался настоять на больнице, но я только качнула головой.

— Шишку кто поставил?

— У грузчика спроси.

— У Заира?

— Тебе-то он имя сказал.

Всё моё внимание привлекала синяя чёрточка на обоях, начало её было положено жирно, немного смазано у самого края, плоскость была ровной, и только конец её мельчал, словно чернил не хватало продолжить дальше, обрывалась тускло. Именно это происходило сейчас, всё стиралось, менялось на новое, грифель перестал чертить, и только царапал, оставляя невидимую полосу. Теперь если надавить будет новая черточка, не старая, и повторить её уже не удастся.

— Эй, не уходи так далеко, — мягкий голос у самого уха, горячее дыхание опалило щёку, сжалась, становилось щекотно.

— Прости, ты, должно быть, находишься в недоумении.

— С чего бы? Думаешь настолько мягкотелый. — Заиру понравилась моя реакция, он ещё раз легонько дунул в ухо, шею, вызывая у меня улыбку и новый приступ щекотки.

Отодвинулась от него. Бабушка довольно косилась на Заира, играла бровями, давая понять, что мужчина вполне её устраивает.

— Нет, твоя семья другая.

— Большая, открою тебе секрет, — он придвинулся ближе, как кот, растянулся и улёгся на моё плечо, — думаю, в твоём возрасте пора бы уже это знать. Каждая семья другая, нет похожих.

— Ты понял, о чём я. — Заиру нравились прикосновения, да и я стала привыкать к теплоте его кожи, к касаниям.

— Нет, объясни.

— Ты невыносим.

Засмеялся. Мне понравился звук его голоса, хотелось записать на диктофон и пересушивать, этот бархатный низкий голос с высокими скачками, уходящие в приглушенные вибрации, пока смех вовсе не стих.

— Месяц, а дальше закодируется.

Отец не мог нас слышать, но открыл глаза, сощурился и попытался удержать взгляд. Зевнул.

— Там, кажется, добровольное согласие нужно.

— Будет.

— Ты так уверен.

Заир кивнул, почувствовал мою сжатость, отстранился, посмотрел в глаза. Меня накрывало волной спокойствия, скорее всего от того, что оно мне было необходимо, а рядом с ним приобретало дурманящий эффект.

— Бить его никто не собирается, там всё направлено сугубо на мозги.

Кивнула. Посмотрела на его приоткрытые губы, облизнулась, Заир поддался чуть вперёд, остановился, боковым зрением замечая проснувшегося Вовчика. Глубоко выдохнул, и поднялся на ноги.

— Тогда я пошёл его грузить, вещи не нужны, халат, тапочки и бельё выдадут, остальное ему не понадобиться.

— Сегодня? — Опешила, как можно так легко определить человека в рехаб, ещё и насильно, хорошо, однако, иметь таких друзей.

— Хочешь сторожить его ночью?

Ответ был очевиден. Заир щелкнул по моему носу пальцем, как бы говоря «всё будет хорошо». Было бы неплохо, только расценивала я это как ещё один шанс, за который можно было ухватиться, но уже без особого энтузиазма. Месяц и кодировка, поможет ли ему?

Отец порядком устал, морщины на его лице огрубели, щетина на щеках выглядела небрежно, лицо заметно опухло, алкоголь раздувал его изнутри. С последней нашей встречи он выглядел заметно хуже, оно и понятно, с таким образом жизни. Ещё и Заира в это втянула, всё шло на самотёк, управлять подобным было невозможно. Старый не особо сопротивлялся, что-то пробубнил, замахал руками и повис на плече Заира.

— Было приятно с вами познакомиться, — Заир напоминал деда мороза, лучезарный, добродушный, только вместо красного мешка, алкоголик со стажем.

— Ой, мне-то как приятно, Заирушка, — дернулся глаз, бабушка исковеркала имя, но тот даже бровью не повёл. — Приходи обязательно ещё, можно даже без Ады.

— Бабуль, — вмешалась.

— А ты не смотри так, давай тоже собирайся, а то разлеглась тюленем.

— Отвезу отца и вернусь. Можем сериал посмотреть, о котором ты говорила. — Поплелась следом, идти никуда не хотелось, тело тянулось обратно к дивану.

— Хорошо, но особо не жду, дело молодое.

— Бабуль, — закатила глаза, бабушка придержала меня за предплечье, нежно, еле касаясь.

— Хорошо-хорошо, не лезу, считай, бабка ничего не говорила, — смолкла, подождала пока я обуюсь, и обняла. — Ты только не тяни всё на себе, не получится, мы с отцом взрослые, негоже нам на шее у ребёнка сидеть.

Стало тепло на душе от её рук, но в груди защемило. Она говорила это часто, но сейчас по-особенному, сжала меня посильней, потом ещё раз, что кости захрустели, будто на прощание. Становилось не по себе, начала было уже раздумывать, как остаться, но бабушка расцепила руки и отошла.

— Иди уже, ждёт.

— Скоро буду, — отвернулась, потом кинула через плечо, — и хватит это повторять, я уже давно не ребёнок.