Монгол. Черный снег (СИ)

Тамерлан встал тоже. Он смотрел на меня, как будто хотел что-то сказать, но замолчал.

— Ты должен взять себя в руки, — его голос стал жёстче. — Нам нужно действовать вместе. Понимаешь? Вместе.

Я ничего не ответил. Только посмотрел в сторону Тархана. Он стоял чуть дальше, молча, скрестив руки на груди. В его глазах было что-то новое. Беспокойство. Он знал, на что я способен. Я отошёл от них, чувствуя, как внутри всё снова начинает разрываться. Я подошёл к окну, уткнулся руками в подоконник, глядя на тёмное небо. Мои руки всё ещё дрожали. Костяшки были разбиты в кровь.

В голове звучал только один голос. Один образ.

Батор. И моя Диана. Мой маленький Утенок. Смысл моей жизни. Моя адская любовь, моя девочка без которой я сдохну. Этот ублюдок забрал всё. Забрал её. Забрал свет, который был в моей чёртовой жизни. Моя челюсть сжалась до боли. Мои легкие кажется наполнялись собственной кровью. Но кровью будет блевать Батор!

Глава 31

Я сидела на полу, прижавшись к ледяной стене, пытаясь дышать. Но воздух казался густым, как масло, и каждый вдох давался с трудом. Тело не слушалось, всё ныло. Руки затекли, верёвки врезались в кожу так, что, казалось, они стали частью меня. Подвал был тёмным и влажным. Грязь под ногами, заплесневелые стены, запах гнили и железа. Где-то капала вода — звук раздавался гулко, будто капли падали прямо мне на мозг. Губы пересохли так сильно, что я ощущала только трещины. Хотелось воды. Хотелось… всего. Тепла, света, свободы. Но больше всего хотелось одного — его.

Тамир.

В голове крутились его лицо, его голос. Тот, который всегда был грубым, но надёжным. И его руки — сильные, уверенные. Всегда тянущие меня вверх, когда я падала. Он найдёт меня. Он должен. Но где-то глубоко в душе страх поднимал свою грёбаную голову. Он шептал, нашёптывал: "А если нет? А если он не придёт? А если Батор его убьёт?"

Я зажмурилась, стараясь заглушить эти мысли.

— Нет, — прошептала я. — Нет…

Но страх продолжал душить, как чёртов змей. Резкий скрип двери заставил меня дёрнуться. Я подняла голову.

Он.

Свет из коридора вырвал из темноты его силуэт. Высокий, тёмный, холодный. Он вошёл, не торопясь, как будто был хозяином этого дерьмового подвала. Впрочем, так оно и было. Его улыбка — ледяная, мертвая — встретила меня первой.

— Доброе утро, девочка, — произнёс он, его голос эхом разлетелся по комнате.

Я сжала зубы, глядя на него. Ненависть. Это было единственное, что держало меня в сознании. Я не позволю ему увидеть мой страх. Он прошёл ближе, его шаги были медленными, размеренными. В одной руке он держал стул. Он подошёл, бросил его передо мной так, что дерево громко ударилось о бетонный пол. Я не дёрнулась. Он сел. Его поза была расслабленной, но глаза — нет. Они сверлили меня.

— Знаешь, — начал он спокойно, его голос был противно мягким, как липкая патока. — Я знаю, о чём ты думаешь.

Я не ответила. Только смотрела на него.

— Ты думаешь, что он придёт, да? — продолжил он, улыбнувшись уголком рта. — Ты думаешь, он спасёт тебя.

Внутри меня что-то ёкнуло.

— Но, девочка, — он наклонился ближе, его глаза сузились, — ты не знаешь правды.

— О чём ты… — мой голос сорвался, прозвучав слабее, чем я хотела.

Он заметил это. Конечно, заметил. Его улыбка стала шире.

— Ах, ты ещё не знаешь? — произнёс он, сделав вид, что удивлён. — А ведь правда всегда неприятна.

Я снова ничего не ответила, но мои руки в верёвках непроизвольно напряглись.

— Ты думаешь, он герой, да? — его голос стал резче, но не громче. Он говорил спокойно, холодно, словно считал меня ничем. — Спаситель. Тот, кто вытащит тебя из любого дерьма.

Я сжала зубы, глядя на него.

— Но я скажу тебе правду, девочка. — Он откинулся на спинку стула, сложив руки на груди. — Тамир — не тот, за кого ты его принимаешь.

— Замолчи, — выдохнула я, чувствуя, как внутри всё сжимается.

— Нет, девочка, ты должна это услышать, — продолжил он, не обращая внимания на мои слова.

Его взгляд стал ещё холоднее.

— Знаешь, кем он был? Жалким, сломленным мальчиком. Он делал всё, что ему приказывали. Абсолютно всё.

Моё сердце замерло.

— Ты знаешь, что его мать использовала его, да? — он говорил, как будто смеялся надо мной. — Но ты думаешь, что на этом всё заканчивается?

Он наклонился ближе, и я почувствовала, как дыхание застыло в лёгких.

— Она не просто использовала его. — Его голос стал тише, почти шёпот, но от этого только хуже. — Она продавала его.

Моё сердце застучало в ушах.

— Знаешь, кому?

Я не ответила. Мой рот пересох, но это было не от жажды.

— Мне. Я трахал твоего Тамира!

Эти слова ударили, как молния. Они будто разорвали меня на части, оставив только боль и хаос.

— Ты лжёшь, — выдохнула я, хотя голос дрожал.

Его улыбка стала шире, но в глазах не было ничего. Ни радости, ни злости. Только ледяная пустота.

— Я? — он рассмеялся коротко, жестко. — Зачем мне лгать?

Он откинулся назад, как будто наслаждаясь моим состоянием.