Монгольская империя Чингизидов. Чингисхан и его преемники

Интересно, что пример идикута оказался заразительным. В том же 1210 году в ставку Чингисхана с подобным же предложением явился еще один правитель. Это был Арслан, хан карлуков, многочисленного кочевого народа Семиречья, до этого также входившего в орбиту кара-киданьского влияния. Результатом стало включение тридцатитысячной армии карлуков в состав монгольского войска на правах «ассоциированного члена». Такое солидное пополнение накануне большой войны оказалось вовсе не лишним.

Так к началу 1211 года Чингисханом были решены все основные внешнеполитические задачи. Военно-дипломатическая подготовка к намеченной войне с Китаем блестяще завершилась. Была обеспечена безопасность границ, обретены стратегические союзники, значительно усилена армия — и в количественном, и в качественном отношении. И наоборот, цзиньский Китай накануне войны оказался в полной дипломатической изоляции, окруженный одними врагами (не стоит забывать и об извечном его враге — южнокитайской Сунской династии). Но рассказ об этом важном пятилетии монгольской истории был бы неполным без изложения одного крупнейшего внутриполитического события тех лет. Речь идет о выступлении в Монголии шамана Теб-Тенгри и подавлении последней серьезной оппозиции безграничной ханской власти.

Довольно подробно об этом событии повествуется в «Сокровенном Сказании». Год, когда оно случилось, не упомянут, но, скорее всего, дело происходило в 1209 году, накануне тангутской войны. «Сокровенное Сказание» не вскрывает также и истинных причин противостояния светской и духовной властей, сводя все, как это часто бывает, к чисто личностным взаимоотношениям. Между тем, суть дела, разумеется, лежала значительно глубже, нежели это представлялось автору тайной монгольской истории.

Верховный жрец монголов Теб-Тенгри был сыном одного из виднейших соратников Чингисхана, уже известного нам Мунлика-эчиге, и являлся, по-видимому, личностью незаурядной, чрезвычайно волевым и, безусловно, умным человеком. Его настоящее имя было Кокочу, и путь его к высшей духовной власти оказался тернистым. С помощью различных упражнений он развил в себе уникальные способности — например, мог долгое время голым находиться на жестоком морозе без особого ущерба для себя — и у темной кочевнической массы пользовался огромным авторитетом как человек, близкий к богам. Сохранилось и предание, что Кокочу заранее предсказал приход Темучина к верховной власти у монголов. Все это, наряду с выдающимися заслугами отца, делало его чрезвычайно влиятельной фигурой в степи. По своему политическому весу он уступал, пожалуй, лишь самому Чингисхану. А несколько удачных предсказаний и советов возвели Кокочу и в первые ряды приближенных хана, что давало ему уже не только духовную, но и значительную светскую власть. Однако такая впечатляющая карьера, видимо, вскружила ему голову.

Гордый и умный жрец посчитал себя равным Чингисхану, а возможно, лелеял мечту стать «серым кардиналом» — реальным правителем империи при каане, который полностью находился бы под его влиянием. В истории известно немало случаев такого рода: вспомним хотя бы кардинала Ришелье и Людовика XIII; а в общем, «имя им легион». И вполне вероятно, что с другим кааном, кем-нибудь вроде недалекого Хутулы, у Кокочу все прошло бы без сучка, без задоринки. Но не ему было тягаться с такой исключительной личностью, как Чингисхан.

Хотя сам замысел Теб-Тенгри был неплох. Для начала он решил посеять рознь в самой семье Чингисхана, опоре его трона, знаменитом «Алтан уруге». К тому же в семейных взаимоотношениях и без того не все было гладко, достаточно вспомнить эпопею «блудного сына» Джочи-Хасара. С него-то, как с самой уязвимой фигуры, и решил начать Кокочу.

Все началось со случайной или спровоцированной ссоры между Джочи-Хасаром и сыновьями Мунлика. Как ни крепок был могучий Хасар, но семеро хонхотанских братьев, во главе с Кокочу, хорошенько побили его, наставив синяков и шишек. Обиженный Джочи-Хасар побежал жаловаться старшему брату, однако Чингисхан только посмеялся над ним — вот, мол, слывешь непобедимым воином, а сам и в простой драке оказался побежденным. Вспыльчивый Хасар не стерпел еще одного унижения и ушел в слезах, зарекшись обращаться с чем-либо к брату. Этой размолвкой братьев воспользовался Теб-Тенгри, который стал нашептывать Чингисхану, что Хасар стремится отнять у брата верховную власть. При этом шаман ссылался на непререкаемый авторитет самого Тенгри — Великого Неба. Чингисхан поверил наговору и поехал разбираться. Хасара схватили и подвергли допросу. Спасла его примчавшаяся на подмогу мать, Оэлун, не преминувшая напомнить Чингисхану и о давнем убийстве Бектэра, соучастником которого был тот же Хасар. Напомнила она и о немалых заслугах Джочи-Хасара. Пристыженный Чингисхан отпустил брата, но вскоре втайне от матери отобрал у него большую часть пожалованных ранее людей и кочевий.