Монгольская империя Чингизидов. Чингисхан и его преемники

В этих делах по упорядочению возникающей великой державы незаметно пролетела зима, а весной 1204 года Темучин получил в общем-то ожидаемое сообщение о том, что могущественный Таян-хан Найманский готовится идти войной на монголов. Известие пришло едва ли не из первых рук. Таян-хан уже зимой решил напасть на Темучина. — «Как быть на земле двум государям в одном владении?» — говорил он (Рашид ад-Дин, Т. I. Кн. 2. С. 146). С целью обеспечить правый фланг в предстоящей войне и этим взять монголов в клещи, найманский властитель направил своего посла к вождю онгутов Алахуш-дигитхури.{«Дигитхури» — скорее всего, неправильное прочтение уже известного нам звания «джаутхури», — «полномочный пограничный комиссар», — которое носил и сам Темучин. Поскольку онгуты испокон веков кочевали у Великой Китайской стены, то есть на границе Китая и Степи, то такое имперское звание представляется самым вероятным для их племенных вождей.} Он предложил онгуту стать его правой рукой в походе против «каких-то ничтожных монголов» («Сокровенное Сказание», § 190). Алахуш-дигитхури оценивал ситуацию куда более трезво и категорически отказался помогать найманам. Более того, он тут же отправил к своему могучему монгольскому соседу посла с подробным рассказом о намерениях Таян-хана.

Сведения, сообщенные онгутским послом, конечно же, не застали Темучина врасплох. Уже после победы над кераитами стало ясно, что главной схватки за гегемонию в Великой степи избежать не удастся. К тому же Таян-хан стал последним прибежищем для всех монгольских противников Темучина. У найманов с крупными силами последних непокорившихся монгольских племен обретался бывший побратим, а ныне заклятый враг Джамуха. К Таян-хану бежали и родичи-отступники Алтан и Хучар и непримиримый родовой ворог Борджигинов — Тохтоа-беки Меркитский. Так что, пока на западе над монгольской державой нависал найманский хан с его огромной военной мощью, Темучин не мог быть спокоен за свою власть.

Сразу же по прибытии посла онгутов Темучин собирает совещание нойонов. На повестке дня один главный вопрос: какую стратегию выбрать в борьбе с найманами — оборонительную или наступательную. Большинство нойонов выступило против немедленного наступления, мотивируя это тем, что после зимы кони отощали и не выдержат такого долгого похода. Значит, нужно либо ждать найманскую армию в родных кочевьях, либо отложить собственный поход на максимально возможный срок. Но против этого резко выступил самый младший брат монгольского хана — Тэмуге-отчигин. Он считал, что следует ударить немедленно, пока враги этого не ждут. Младшего Борджигина активно поддержал Белгутэй, выдавший эффектную речь, воспевающую монгольскую доблесть. В конце концов, точку зрения братьев поддержал и Темучин. Поздней весной 1204 года монгольское войско выступило в поход на запад.

К тому времени в поход уже выступил и Таян-хан; к началу лета он находился в горах Монгольского Алтая. В это время его авангард и столкнулся с передовыми разъездами монгольской конницы. Несколько монголов попало в плен вместе с конями, и вид эти кони имели довольно удручающий. Таян-хан обратил на это внимание своих нойонов и предложил довольно здравую идею: не атаковать монголов, а измотать их притворным отступлением до самых южных отрогов Алтая и там уже дать сражение, в котором найманы на своих откормленных конях будут иметь преимущество. Но против этих намерений Таян-хана резко выступил его горячий сын Кучлук, назвавший этот план «планом труса». Неожиданно Кучлука поддержал нойон Хорису-беки (тот самый, что убил Ван-хана), обрушившись на собственного хана с упреками в трусости и неумелом управлении войском. Озлобленный этими обвинениями, Таян-хан дрогнул и отдал приказ наступать. Решение это оказалось для него роковым.

В середине лета найманское войско форсировало реку Орхон и двинулось навстречу монголам по предгорью Наху-гуна — одного из восточных отрогов Монгольского Алтая. Здесь найманский авангард и натолкнулся на монгольскую армию. Темучин перестроил войско в боевой порядок и погнал передовой найманский отряд к горам, где с основным войском стоял Таян-хан. Найманский хан, который с высот Наху-гуна хорошо видел монгольских конников, растерялся и, не зная, как поступить, обратился за советом к Джамухе, который его сопровождал. И здесь былой аньда Темучина сослужил побратиму свою последнюю службу. Он насмерть запугал Таян-хана и «четырьмя псами, питающимися человеческим мясом» (Джебэ с Хубилаем и Джелмэ с Субэдэем), и грозными урутами и мангутами, и «отродьем демона Гурелгу-Мангуса» — могучим Джочи-Хасаром. Исключительно живописный рассказ об этом, мягко говоря, странном поведении Джамухи приводится в «Сокровенном Сказании», и автору остается только отослать читателя к этому первоисточнику.

Монгольские воины в бою. Персидский рисунок XIV в.