Монгольская империя и кочевой мир

Sinor D. 1972. Horse and Pasture in Inner Asia History. Oriens Extremus, vol. 19, № 1–2.

Smith J.M. 1975. Mongol Manpower and Persian Population. Journal of the Economic and Social History of the Orient, vol. 18, № 3.

Turan O. 1955. The Ideal of World Domination among the Medieval Turks. Studia Islamica, vol. 4, p. 77–90.

Voegelin E. 1940/1941. The Mongol Orders of Submission to European Powers, 1245–1255. Byzantion, vol. 15, p. 378–413.

Wu S.H. L. 1979. Passage to Power: K’ang-his and His Heir Apparent. Cambridge, Mass.: Harvard University Press.

Yen Chun-chiang. 1969. The Chen-tan as Word, Art Motif and Legend. Journal of the American Oriental Society, vol. 89, № 3.

Yuan shi. 1976. Peking: Chung-hua shu-chu.

Т. Барфилд Монгольская модель кочевой империи [47]

К моменту рождения Чингис-хана в 1162 г. Монголия[48] уже более трех веков была слабой и разъединенной страной. Постоянная война среди степных кочевых народов сделала повседневную жизнь небезопасной, а политическое объединение казалось недостижимым. Однако уже ко времени смерти Чингис-хана в 1227 г. Монголия была объединена и стала центром самой большой в мире по площади империи, доминирующей силой в Евразии. Что могло быть причиной столь быстрых изменений и их последствий? Наиболее общий исторический подход объясняет возникновение Монгольской империи как результат долговременного исторического развития в Евразии подобно тому, что привел к появлению предыдущие степных империй, такие, как держава Хуину (209 г. до н. э. — 155 г. н. э.) или Тюркский и Уйгурский каганаты (552–840 гг.). С этой точки зрения Монгольская империя была лишь структурно большей версией ее предшественниц, однако ее политическая и военная организация проистекала из общего степного наследия, и не была совсем не уникальна для монголов.

На самом деле Монгольская империя поразительно отличалась от ранних степных империй и имела лишь малое сходство с ними. Мы можем увидеть это в следующих трех важных областях. Во-первых, Монгольская империя возникла как оппозиция к обычной модели отношений между Китаем и степью, приводивших к созданию кочевых империй в монгольских степям. Во-вторых, Монгольская империя радикально изменила степное кочевое общество, сломав существующую племенную систему и заменив ее централизованной политической системой правления, которая до этого никогда не существовала в степи. В-третьих, монголы, в конечном счете, стали напрямую управлять соседними оседлыми государствами, а не занимались вымогательством, как это делали предыдущие степные империи. Поскольку генезис этих различий происходит из проблем, с которыми столкнулся Чингис-хан в процессе объединения степи и удержания власти, изучение его личного вклада в этот процесс является абсолютно необходимым.

Модель взаимоотношений между Китаем и Монголией.

Взаимодействие между Китаем, степными кочевниками Монголии, племенами смешанного леса и степными племенами Маньчжурии создало две отличные модели развития, что определило структуру политических отношений в степи и модель иностранного управления в Китае: (1) двухполюсная граница между объединенным Китаем и объединенной Монголией и (2) пограничные государства, управлявшие Северным Китаем и частично Монголией [Barfield 1989].

Степь и Китай.