Монгольское нашествие на Русь 1223–1253 гг.

Как сообщает Рашид ад-Дин, осенью 1238 г. ханы Шибан, Бучек и Бури «выступили в поход в страну Крым и у племени чинчакан захватили Таткару»[291]. Издатели этого текста резонно заметили, что под непонятным племенем «чинчакан» стоит понимать испорченное «кипчаки», которые действительно контролировали крымские степи. Разъяснить имя или топоним Таткара исследователи затрудняются, хотя, скорее всего, это некое половецкое укрепленное поселение в Крыму. Видно, что направление было важным, поскольку на него выделили не менее трех туменов с тремя чингизидами во главе. Известно также, что покорение крымских половцев изрядно затянулось. О появлении монголов у Судака сообщает пометка на полях рукописи местного Синаксаря 26 декабря 6747 (1239) г.: «В тот же день пришли Татары…»[292] Выходит, что бои затянулись почти на год — с конца 1238-го по конец 1239 г.

Монголы в степях Дешт-и-Кипчак. 1238–1240 гг.

В это время Берке, брат Бату, воевал с другими кипчаками. Как сообщает Рашид ад-Дин, осенью 1238 г. он «отправился в поход на кипчаков и взял [в плен] Арджумака (вар.: Арчиал; Архамал; Азджамал), Куран-баса (вар.: Куранмас) и Капарана (вар.: Киран), военачальников Беркути (вар.: Мекрути; Бекрути; Меркути)»[293].

Войны с причерноморскими кочевниками должны были быть для монголов особенно сложными и принципиальными. Они встречали здесь родственные как по образу жизни, так и по формам мышления народности. Перебить или покорить их было так же тяжело, как самих себя. Это была «особая арена военных действий».

После Калки многое в степи изменилось. Для половцев стало очевидно присутствие необоримого врага, война с которым выглядела бесперспективной. Часть кочевников присоединилась к империи, другая продолжила борьбу, третьи пытались бежать. Судьбу Бачмана из племени ольбери, населявшего области Северного Прикаспия, мы уже упоминали. Он был из тех, кто боролся. Немало было и отступников, о чем мы также говорили. Другие пытались уйти от угрозы. Единственный путь вел на запад, где половцы вынуждены были выстраивать отношения с Венгрией и Булгарией. Для европейских монархов в начале XIII в. «Половецкая земля» (Кумания; Сumania) выступала независимой страной, раздробленной на отдельные ханства, но тем не менее со вполне уловимым единством. Ее размещали восточнее устья Дуная и Серета. Однако эта граница была более чем условной. Малонаселенные области Трансильвании давно стали объектом половецкой колонизации, особенно интенсивной в середине 1220-х гг.

В 1211 г. венгерский король Андрей пригласил тевтонских рыцарей для обороны от половцев. Немцы основали колонию и выстроили несколько замков на юго-востоке Трансильвании (Transilvania — букв. «Залесье»; нем. Siebenbürgen — букв. «Семиградье») в районе реки Бурца — малонаселенной и пустынной области. В короткий срок там было возведено шесть замков, основан город Кронштадт (Kronstadt; ныне Брашов, Brasov), а также привлечены немецкие крестьяне-колонисты. Область получила название Бурценланд (Burzenland). Король Андрей считал Орден вассалом венгерской короны и в 1222 г. даже выдал ему привилегии на завоевание закарпатских земель вдоль Дуная — вплоть до Черного моря и границ Латинской империи, основанной в Константинополе в 1204 г. Магистр Герман фон Зальца вскоре попытался закрепить достигнутое за Орденом и выйти из-под королевской опеки. В 1224 г. папа издал буллу, согласно которой все земли Ордена, приобретенные или отвоеванные у кочевников в Трансильвании, переходили под покровительство Римской церкви и власть венгерского короля на них более не распространялась. Венгерский король отреагировал очень быстро: в 1225 г. он вместе с войсками прошел по землям Ордена в Бурценланде и изгнал братьев-рыцарей из их замков, а также из своего государства. Почти сразу из Прикарпатья крестоносцы отправились в Пруссию, так как уже зимой 1225/26 г. К ним поступило приглашение от мазовецкого князя Конрада помочь в борьбе с другими беспокойными соседями-язычниками.