Монгольское нашествие на Русь 1223–1253 гг.

Уже летом 1236 г. Михаил с бежавшим к нему Изяславом Мстиславичем подготовили новый поход на Волынь, в котором, наряду с галичанами, должны были участвовать Конрад Мазовецкий и половцы. Формальной причиной нового похода было требование освободить заточенных во Владимире Волынском болоховских князей. Согласиться с таким ультиматумом, сохранив лицо, Даниил не мог, но к войне он тоже был не готов. Свободных войск на Волыни не осталось, киевляне и торки уже ушли домой, а географический размах военных действий ожидался весьма обширным (от польской границы до днепровских степей) и предполагал участие подвижных подразделений. Князю оставалось рассчитывать на стойкость крепостей и верность гарнизонов, уповая на скорую помощь киевского союзника, а также на обыкновенное чудо. Последнее, согласно летописи, волынский князь и упоминал в своих молитвах.

И спасло положение действительно чудо, подготовленное, судя по всему, Владимиром Рюриковичем и неожиданное как для Михаила Всеволодовича, так и для Даниила. В то время, когда черниговский князь уже выступил к волынской границе и ожидал подхода других участников, пришла весть об измене половцев. Привлекая кочевников, союзники полагались на возможности Изяслава Мстиславича, которому степняки неизменно помогали. Однако ситуация изменилась. Владимир Рюрикович, находясь у половцев в качестве пленника, сумел не только обеспечить свое возвращение в Киев, но и каким-то образом склонить кочевников к союзу. Примечательно, что даже Изяслав не подозревал о подобном повороте, чем немало подвел всю польско-галицко-черниговскую коалицию: «Половци же придоша в землю Галичькую не восхотеша ити на Данила, вземшю всю землю Галичьскую, возвратишася»[132]. Действия степняков произвели эффект разорвавшейся бомбы. Те силы, которые Михаил считал своим главными, внезапно обратились против него самого. Все галицкие войска немедленно вернулись в свою столицу и заперлись в ней. Конрад Мазовецкий, брошенный один на один с Романовичами, был шокирован случившимся. Этот союз с Черниговом оказался жестокой ошибкой. Из всех союзников только поляки и успели повоевать в эту кампанию – они ограбили волынские земли около Червена. Получив известие о предательстве половцев, Михаила, галичан и Изяслава, Конрад не просто стал отходить к границам Мазовии, но, сняв свой лагерь около Холма («кде ныне град Холм стоит») ночью, побежал («побеже до Ляхов черес нощь»), причем, отступая, умудрился потопить часть своего войска при переправе через реку Вепрь («и топился бяшеть от вои его во Вепрю множество»)[133]. Летопись не сообщает, предпринял ли Даниил или кто-либо другой из волынцев какие-нибудь действия для выдворения мазовецкой армии. Они просто бежали в ужасе.

События этого похода заставили его участников радикально пересмотреть планы и ориентиры. Для Изяслава Мстиславича случилась «политическая смерть»: дискредитированный, он перестал быть фигурантом междукняжеских отношений и позднее совершенно исчез со страниц русских летописей.

Для Конрада это была первая и последняя попытка открыто выступить против Даниила. Последующие несколько лет мазовецкий князь потратил на то, чтобы найти какое-либо достойное разрешение создавшейся ситуации без ущерба для себя. Мира с Даниилом он еще не заключил, но военных действий более не вел.

И при таком тактическом успехе Романовичи оказываются неспособны захватить Галич, к которому Михаил успел подтянуть срочно вызванных венгерских наемников. Поход волынских князей на Галич весной 1237 г. оказался безуспешным: «возвратившися, воеваста около Звенигорода». Следует признать, что результатом этого этапа волынско-черниговского противостояния было положение, близкое к пату. Ни та, ни другая стороны не обладали перевесом в силах и не способны были на активные наступательные операции. Основным средством воздействия стала дипломатия. И в таких условиях Даниилу удалось переиграть черниговского соперника. Романовичи совместно, вероятно, с Владимиром Рюриковичем придумали совершенно неожиданный ход, нехарактерный для междоусобной войны. Они предложили переславль-залесскому и новгородскому князю Ярославу Всеволодовичу занять киевский стол, до сих пор сохранявший для современников статус «старейшего». Таким образом в столкновения на юге Руси втягивалась самая могущественная княжеская династия Юрьевичей, то есть Всеволодовичей, а это могло существенным образом подорвать чьи угодно позиции.

* * *