Монгольское нашествие на Русь и Европу

Народы Степного пояса обрели мобильность с того времени, когда им удалось не только одомашнить дикую степную лошадь, но и оседлать ее, приспособив для верховой езды. До появления всадников перекочевки пеших пастухов по открытым пространствам лимитировались не только невысокой скоростью передвижения стад крупного или мелкого рогатого скота, но также и возможностями самого пастуха.

«Образ жизни кочевников определялся не только ограниченностью ресурсов кочевого хозяйства, но и его неустойчивостью. Экологические условия степей были изменчивы, благоприятные годы сменялись засухами и джутами[4]. В среднеазиатских степях джут случался раз в 7—11 лет, снежный буран или гололед приводили к массовому падежу скота, в иной год гибло больше половины поголовья. Гибель скота означала страшный голод, климатический стресс; кочевникам не оставалось ничего иного, как умирать или идти в набег. […]

Регулярные климатические стрессы порождали в степи обстановку вечной и всеобщей войны…»[5]

У кочевников нет крепких заборов, подвалов, кладовых, да и вообще какого-либо недвижимого имущества. В степи, при малой плотности населения, было легко ограбить и/или убить человека без опасности быть пойманным. При этом удачное нападение могло мгновенно сделать бедняка богачом, и наоборот. Естественно, что в подавляющем большинстве случаев причиной боевых столкновений у кочевых скотоводов было их основное имущество – скот. Дело в том, что скот отчуждается очень легко, а причин поправить свои дела за счет чужих стад так много, что взаимный грабеж скота у кочевников считался самым обычным и естественным делом.

Понятно, что в бесконечных сражениях выживали лишь самые сильные и смелые: таким образом, кочевники подвергались естественному отбору, закреплявшему такие качества, как сила, выносливость, агрессивность. При этом даже паузы между боями всегда использовались для подготовки к новым военным столкновениям. Постоянная необходимость защиты собственных стад и частое участие в грабительских набегах на соседей или в вооруженных конфликтах из-за пастбищ и водоемов – все это заставляло кочевников чувствовать себя воинами и быть готовыми к сражению всегда и везде. Весь быт кочевников был военизирован, причем начиналось это в самом детстве и продолжалось до старости:

«…в их [кочевников] быту [были] следующие компоненты милитаризованности. Разведка – непрестанные поиски информации о возможной опасности или поживе путем личных наблюдений, опроса встречных и использования платных осведомителей. Мобилизованность – постоянно поддерживаемая готовность к бою лошади, сбруи и оружия, натренированность самого кочевника в применении сабли, пики […] разбивке и снятии лагеря, а при возникновении военного конфликта – мгновенное появление на месте сбора. Дозорная деятельность – окарауливание территории, каждодневное, но особенно тщательное при перекочевках на новые пастбища, когда оно ведется и на уровне племени, и на уровне лагеря, и на уровне каждой семьи. Другие приемы обеспечения безопасности – в частности, выбор наименее уязвимого места для стоянки, ночное окарауливание загнанного внутрь кругового лагеря скота, осторожность в разговорах с посторонними, которые могут оказаться осведомителями неприятеля и т.п. Мобильность – быстрота в сборах, передвижении, прогоне стад, выборе безопасного пути. Умеренность и неприхотливость в пище – привычка обходиться только самым необходимым, и даже в холодном виде. Корпоративный дух – развитое чувство солидарности и долга, предполагающее дисциплинированность, надлежащие волевые и нравственные качества и безукоризненное знание своих товарищей по лагерю, их способностей и навыков, их лошадей и оружия, что также является одним из важнейших компонентов подготовки к предстоящей войне»[6].

Естественно, что «складывающаяся в степях обстановка постоянной опасности, подрывающая экономику, и в то же время выдвижение сильных экономически и политически аилов[7] и орд[8] приводили к необходимости создания какой-то более крупной, стоящей над ордами организации, которая объединила бы их и была бы способна хоть в малой степени регулировать внутреннюю и внешнюю политику степняков. Так в степях появлялись своеобразные “союзы орд” – зародыши будущих государств – “объединения государственного типа”. Во главе объединений вставали выбранные на съездах аристократии наиболее дееспособные и экономически сильные ханы…»[9]

«Объединение кочевых племен в единое государство клало конец межплеменным войнам, но не снижало демографического давления в степи. Если раньше, в годы климатического стресса, кочевники шли в набег на соседнее племя и численность населения снижалась за счет военных потерь, то теперь единственным способом спасения от голода было объединение сил степи и нашествие на земледельческие страны»[10].