Монголы

- Ты проиграл последнюю битву. Ты идёшь на север, где тебя ждут твои палачи. Ты можешь свернуть куда угодно, но ты всё равно выйдешь к ним, так как теперь каждый человек, который держит в руках оружие считает своим долгом стать твоим убийцей. Теперь ты отшельник, проклятый, как и я. Ты стал чужим для своих, но чужие не меньше хотят твоей смерти. После тебя останется только твоё опозоренное имя, которое ляжет проклятьем на всех твоих потомков. Ах да, ты ведь не знаешь, у тебя скоро родится сын, но ты не увидишь его никогда...

Олег не заметил, как оказался за спиной старца, блестящий полукруг сабли уже был занесён над седой головой, когда старец внезапно закончил словами:

-А сейчас ты нарушишь своё слово.

Сабля со свистом врезалась в дряхлое тело. Голова соскользнула в сторону и легла затылком вниз на примятую траву. Много бы Олег отдал, чтобы закрыть в этот момент глаза, но его глаза были открыты, и он видел, как блестящий сапог оттолкнул голову от огня. Лицо на долю секунды преобразилось, став молодым и безбородым, но потом голова исчезла из поля света, создаваемого костром.

Олегу стало страшно, он повернулся к костру и на секунду увидел будущее, ждущее его и этих людей. Потом их лица изменились, и он проснулся.

***

День выдался тёплым и на удивление ясным. Они только что закончили прибивать последний железный лист на крыше и теперь устроили перерыв перед тем, переходить на другое крыло дома. Где-то внизу размеренно бухал по свае молот - в проект опять внесли изменения, и теперь около дома должен был расположиться подземный гараж, хотя совсем недалеко находился целый гаражный кооператив. Логику проектировщиков и инвесторов понять было трудно, да это и не пришло бы в голову никому из бригады кровельщиков, увлечённо обсуждавших увиденный накануне хоккейный матч, рассевшись на ещё не убранные мешки с цементом и песком.

Внезапно что-то мелькнуло мимо них и унеслось вниз, оставив после себя странный звук, напоминающий гром, который через несколько секунд повторился в несколько усечённом варианте, когда лист (а это был именно кровельный лист) достиг земли.

Бригада кинулась к оконному проёму, все пытались взглянуть на землю. Это было неудивительно, так как от результата падения этого куска железа на землю зависели если не их жизни, то их свобода точно. То, что они увидели внизу, превзошло все их наихудшие опасения. На перекопанной бульдозерами земле лежало тело человека, голова которого находилась несколько поодаль. Лист же отражал солнце прямо в направлении смотрящих так, что им были заметны места, где железо окрасилось кровью.

Около минуты бригада молча смотрела вниз, словно позируя для фотографии, как это делали вначале двадцатого века, когда чувствительность фотоэмульсии была мала, потом где-то вдалеке протяжно каркнула ворона, и все, словно по команде, сорвались со своих мест и побежали вниз по лестнице, совершенно забыв про стоящий рядом подъёмник.

Когда они спустились, вокруг тела уже собралась толпа зевак, которые переводили взгляд с тела на крышу. Кто-то громко пошутил, что это первый человек, гильотинированный в новом году во всём мире, но шутку не поддержали. Бригадир осмотрел лист и вздохнул с облегчением - на листе не было ни одной дырки от гвоздей, следовательно, он был не из тех, что бригада закрепляла на крыше, это был другой лист. Дело в том, что заказчик поджимал с финансированием, и бригаде выдавали материала в обрез, то есть у них просто не было лишних листов. Он подумал, кто бы мог затащить на крышу лист, чтобы потом скинуть его на землю, но в это время в его поле зрения снова попал труп, и мысль заглохла. Главным было то, что в этой смерти его вины нет.

***

Следователь Кашкин проснулся рано, в окно ярко светило солнце, а из радиоприёмника, прикованного к розетке на кухне, вместо привычных детских песенок доносился усталый голос Розенбаума. Кашкин подумал, к чему бы это, но понял, вспомнив увиденную им накануне афишу. Он быстро разогрел вчерашний рассольник, съел его и позвонил тёще.

Женщина, которой он позвонил, уже год как перестала быть его тёщей, но отношения между ними от этого не ухудшились, а наоборот стали более дружелюбными. Кашкин не знал, зачем он помогает этой женщине, ведь его бывшая жена уже полгода как уехала, то ли в Израиль, то ли в Америку, со своим новым мужем. Но даже себе он не признавался, что делает это только из-за того, что бывшая тёща собирается завещать ему свою двухкомнатную квартиру.

Кашкин причесал волосы вокруг громадной лысины, украшавшей его выпуклый череп, (той лысины, которую ещё десять лет назад он называл "высокий лоб интеллектуала") и выпил стакан чая, не переставая при этом говорить по телефону.

Цель у этого звонка была одна: тёща жила в одном доме с Алексеем, и Кашкин с самого начала установил у неё в квартире современное оборудование, а в телефон Алексея вмонтировал небольшой жучок, как раз в то время, когда Алексей разговаривал с ужасно любопытным (по просьбе Кашкина) участковым.