Монмартрская сирота

«Дорогая мама!

Прости, родная, за горе, которое я тебе причиняю. Но жизнь моя загублена. Я должна умереть. Меня завлекли в ловушку, опоили и навеки запятнали мою честь.

Негодяй уже давно преследовал меня…

Мама, моя бедная, дорогая мама, во что бы то ни стало покинь Париж, возвратись в нашу милую Бретань.

Моей любимой сестричке Ивонне теперь двенадцать лет. Она слишком красива, и я боюсь, как бы ее не постигла моя участь… Молю тебя, увези ее отсюда поскорей и подальше.

Прощай, матушка… Прощай, моя любимая сестренка. Прощай, мой малютка Леоннек.

Прощайте все!

Жанна.

Тот, кто меня погубил, богат, знатен; для него нет ничего святого.

Это…»

Бригадир, читавший это трогательное письмо, как будто взятое из романа, внезапно прервал чтение.

— Гром и молния! Вот так история!.. Во всяком случае, это имя не должно фигурировать в протоколе… Этот молодчик, однако, всюду поспевает… Будь на его месте обыкновенный смертный, давно бы ему торчать в Новой Каледонии… Этому все нипочем… Как же! Связи с министрами, с финансовыми тузами… Знатный род. Таким море по колено! — ворчал бригадир.

Легкий вздох вырвался наконец из груди бедняжки; она открыла испуганные глаза, но тотчас же снова их закрыла. После нескольких глубоких вздохов она окончательно пришла в себя и разразилась рыданиями.

Ее спасли!

Она должна жить и нести свой позор!..

Часа через полтора Жако постучался у дверей одной из многочисленных квартир неприглядного дома на улице Лепик. Дверь отворила женщина средних лет, скромно, почти бедно одетая. Увидев свою дочь — это была мать Жанны, — бледную, с воспаленными глазами и в сопровождении незнакомого человека, она испуганно вскрикнула и подхватила Жанну, которая упала матери на грудь и разразилась истерическим плачем.

ГЛАВА V

о дня встречи с полковником Шамбержо, разумеется не случайной, Дэрош был поглощен мыслью о мести. Сначала он думал о смертельной дуэли под каким-либо предлогом, но моментальная смерть казалась ему слишком незначительным наказанием для этого негодяя. Он решил сорвать маску благородства с ненавистного лица, уничтожить, растоптать своего врага и заставить его искупить свои преступления целым рядом самых мучительных пыток.

Дэрош обладал даром разгадывать людей, и после нескольких встреч с графом Шамбержо он не сомневался, что этот человек совершил не одно преступление.

Нужны были, однако, доказательства.

По рекомендации одного из своих банкиров, он познакомился с решительным и ловким агентом тайной полиции, оказавшим банку немало услуг.

Дэрош объяснил, в чем дело, дал ему в виде аванса три тысячи франков и обещал крупное вознаграждение в случае успеха. Требовалось, разумеется, соблюдение строжайшей тайны.

Пенвен, так звали сыщика, не теряя времени, принялся за дело. Спустя несколько дней он уже дал Дэрошу несколько важных справок относительно общего состояния дел полковника Шамбержо.

Финансовое положение полковника было из рук вон плохо. Игра и несколько неудачных биржевых спекуляций, если и не разорили его окончательно, то сильно подорвали кредит.

В обществе он пользовался репутацией порядочного человека, хотя за ним числилось немало грязных историй, не выплывших наружу лишь потому, что их виновник носил громкое имя и имел крупные связи.

Агенту удалось напасть на след компрометирующих знакомств; граф Шамбержо вел разгульную жизнь и имел какие-то дела с женщинами самого низкого пошиба.

Далее сыщик намекнул, что графу не чужды и некоторые мошеннические проделки.

Таким образом, Дэрош был прекрасно осведомлен относительно всего, что касалось полковника, и мог следить за каждым его шагом.

Полковник между тем считал его ограниченным янки, начиненным долларами, и, потирая руки, помышлял о том, как проведет этого простофилю.

Он не сомневался, что Дэрош с радостью отдаст ему свою дочь с несколькими миллионами в придачу.

План Дэроша был и так близок к осуществлению, когда случайность еще больше ускорила его выполнение.

На другой день, утром, после представления в «Буффало», Элиза поднялась с сильной головной болью после мучительной, бессонной ночи. Она не могла уснуть, думая о внезапном появлении Стального Тела в Париже, в то время как она была уверена, что он в Америке. Она невыразимо страдала, представляя себе его рядом со своим смертельным врагом — Королевой Золота.

«Браво, Стальное Тело! Браво, мой дорогой!» — звучал в ее ушах ненавистный голос Дианы.