Моногамия. Книга 1. Любовник

При этом он так пронзительно заглянул в мои глаза, будто хотел тронуть самые глубокие пласты и посмотреть, что под ними. Но что трогать, если ему и так уже довелось увидеть, насколько «идеален» мой брак, особенно когда муж назвал меня «дурой» при постороннем и «интеллигентно» предложил «закрыть рот». Мне было за это стыдно, и я старалась стереть из памяти всю эту мерзкую сцену, мешающую мне наслаждаться бесконечно приятным общением с этим человеком не нашего мира, не нашего круга, не нашего воспитания и образованности, не наших возможностей. Его интеллигентность и природная мягкость притягивали меня, как магнит. Я ощущала себя личностью рядом с ним.

– Откуда ты так хорошо знаешь русский? – интересуюсь.

– Ты считаешь, хорошо?

– Ну да, ты говоришь на нём, как на родном. И я удивляюсь, как это возможно, если ты американец?

– Меня воспитывали в русскоговорящей семье.

Я улыбаюсь и немного завидую: здорово вот так, наверное, вынести из своего детства бесценный языковой бонус.

– Я русский только наполовину: мои предки жили в Петербурге ещё до Революции – прапрадед перевёз всю семью в США – в Чикаго – а другая половина моей крови по матери испанская.

Годы спустя я узнаю, что эти самые иммигранты были русской аристократической элитой из рода Соболевых, удачно сохранившей и преумножившей свой капитал, чудом избежав финансовых и человеческих потерь во время Революции 1917 года, так что Алекс никогда в своей жизни не знал, что такое бедность, и с детства получил самые широкие возможности. Его предки были не только промышленниками, но и людьми с хорошей интуицией.

– Почему ты решил стать архитектором?

– А что может быть прекраснее, чем создавать и строить дома? Наверное, только производить на свет детей, но этого я, к сожалению, не умею!

Это была шутка, и мы оба над ней смеялись, но его слова оставили в моём сознании магический отпечаток. Плохо только, что впоследствии этот отпечаток упорно игнорировал мой излишне расчётливый разум.

Глава 3. Песня и первый поцелуй

Вскоре мой муж Артём придумал совместный выход в караоке–клуб. Караоке – наше семейное увлечение, мы, в общем-то, и дома поём, поэтому натренированы, и у меня в арсенале имеется штук тридцать песен, которые выходят особенно хорошо. Я обладатель довольно сильного грудного контральто с бархатным тембром и, будучи в настроении, могу произвести нешуточное впечатление. Бывало и такое, что другие посетители караоке предлагали мне деньги, лишь бы я спела их любимую песню. Моему мужу чрезвычайно это льстило, хотя и он тоже неплохо поёт, особенно репертуар Виктора Цоя.

Была пятница, в клубе набилось полно народу, и нам пришлось долго ждать своей очереди. Я, конечно, нервничала, потому что в этот раз хотелось спеть особенно красиво. Вшитые караоке минусовки не устраивали меня своим качеством, поэтому я принесла на диске свою. Алекс это заметил и, лукаво прищурившись, спросил:

– О, а ты подготовилась… У тебя ко всему такой серьёзный подход?

– Почти, – улыбаюсь.

Я выбираю энергичную композицию Pink «Family portrait» и пою её именно так, как и задумала – эффектно. Все детали моего выступления были продуманы ещё дома: босоножки на каблуке с тонким ремешком вокруг щиколотки и чёрное узкое платье, обрисовывающее мои контуры во всех правильных местах – козыри нужно использовать.

«Family portrait» – динамичная песня, требующая движений, поэтому моё бедро не слишком усердно, но и не вяло отбивает ритм, производя эффект, неожиданный даже для меня – мужская подвыпившая половина любителей петь не только глазирует меня вожделеющими взглядами, но и некоторые встают со своих мест, аплодируя. В общем, фурор удался, на что я, собственно, и рассчитывала.

В конце песни по залу раздаются крики, чтобы я спела ещё. Не сильно удивившись, поскольку подобное бывало и раньше, я соглашаюсь. Высокий парень с широченной улыбкой оплачивает следующую песню, и я решаю, что теперь, пожалуй, можно ударить и по романтике. Выбираю невыносимо красивую балладу на испанском Шакиры и Мигеля Боссе «Si tu no vuelves», однако петь её необходимо дуэтом. Желающих сделать это вызывается много – больше, чем я рассчитывала, но Алекса среди них нет. Я приглашаю на сцену приятного блондина, голос которого уже успела оценить во время предыдущих выступлений, и мы поём не просто хорошо, а сногсшибательно. И пока поём, я конечно поглядываю на Алекса (нужно же проверить, есть эффект или нет), и он смотрит на меня как завороженный, не отрывая глаз, не суетясь, не рыская пальцем по каталогу песен, как Артём. И когда в припеве мой голос раскатывается волной по залу, мне кажется, Алекс перестаёт дышать. Ему явно нравится мой голос, его глаза горят, он улыбается так широко, как ещё ни разу до этого.

Мы отлично провели тот вечер: много шутили, пели, общались. Алекс отказался петь, сознавшись, что у него вряд ли получится так, как у нас с Артёмом, и он не хочет позориться. Мы изрядно повеселились и поздно разъехались по домам.