Монохром

– Разумеется, – кивнул Лёвка. – Иначе любой дурак мог бы пройти это скопление аномалий с закрытыми глазами, швыряя болты да ориентируясь на писк детектора.

Он разложил саперку, подошел к тыльной стороне постамента, отмерил несколько шагов в сторону и стал быстро окапывать прямоугольник, осторожно приподнимая дерн и подковыривая сегмент бордюра. Четкие действия и холодный взгляд парня внушали уверенность. Спустя минуту он подозвал нас и попросил помочь.

В схроне под целым ворохом пакли и гнилых тряпок обнаружились несколько довольно больших плоских предметов, обернутых в промасленную бумагу и перевязанных бечевкой.

– Осторожно, хрупкие, – предупредил Лёвка, когда мы приняли свертки. – И тяжелые, – хмыкнул Дрой. – Что здесь? – Разворачивайте скорее. Солдаты близко.

Я обернулся. Со стороны распадка и впрямь донеслось шлепанье шагов. Под чьими-то каблуками захрустели ветки, хрипло гавкнула собака. Преследователи не особо заботились о маскировке, предпочитая высокую скорость скрытности передвижения.

– Это… – Гост отбросил бумагу и озадаченно посмотрел на прямоугольный предмет высотой почти в человеческий рост. – Это зеркала? -Да.

– Ты хочешь сказать, что по улице Миражей можно пройти, прикрываясь… зеркалами? – Можно, если знать – как именно. – И ты знаешь? -Угу. Я закинул «калаш» за спину, аккуратно взял за края интерьерное зеркало с полустертым штампом ОТК-84 на амальгаме и почувствовал, как птичка-интуиция зашевелилась в затылке. Ну спасибо, конечно, милая, что б я без тебя, блин, делал. Будто сам не знаю, что с одной стороны приперли вояки со злобными псами, с другой маячит рассадник смертельных аномалий, а в руках чудо-зеркало.

Хотя стоп. Я закрыл глаза, прислушался к ощущениям. Мой тайный внутренний попутчик вовсе не паниковал. Птичка-интуиция будто бы нетерпеливо переминалась с лапки на лапку на вымышленной жердочке в ожидании, когда хозяин перестанет тупить.

– Ты, братец, либо сумасшедший, – сказал я, открывая глаза, – либо очень умный сукин сын, который ведает о вещах, незнакомых даже сталкерам-ветеранам.

– Вы готовы? – осведомился Лёвка, оставив мою реплику без внимания. – Говори живее, что делать, – поторопил Гост.

– Следите внимательно. – Бывший отмычка приподнял зеркало перед собой на манер щита так, что верхняя кромка оказалась сантиметров на пятнадцать выше глаз. – Берите так же. Нам нужно пройти через площадь: возле торца одного из бараков есть слепая зона – там перегруппируемся. А пока идем шаг в шаг за мной и держим обратные стороны зеркал как можно ближе к лицу. Смотреть только на носки собственных ботинок. – Не лучше встать в круг? – предложил Дрой.

– Нет, так по нам легче будет попасть. Сунуться за постамент солдаты не рискнут, а вот из-за кустов пострелять могут.

– О, ты умеешь поднять моральный дух отряда в трудную минуту.

– Чушь какая-то… – помотал головой Зеленый. – Не верю, что обыкновенные зеркала экранируют пси-поле «миражей». Решение большинства задач очевидно, если знать, под каким углом смотреть, – проговорил Лёвка. – Научного объяснения предоставить не могу, но я уже так делал.

Я почувствовал холодок в груди. Вспомнился миг, когда мы с Датой стояли у темных граней кристалла под Саркофагом, гадая, как применить сплавившиеся в причудливую конструкцию «бумеранги». Лёвка прав: некоторые загадки Зоны решаются просто. Отбрасываешь лишние варианты, и остается один. Правильный.

Отрывистый лай повторился уже ближе. Нужно торопиться. Наш проводник дал последнее указание:

– Если кто-нибудь из вас все-таки попадет под гипнодействие «миража», ни в коем случае не отворачивайтесь, не жмурьтесь, не пробуйте закрыть глаза руками – бесполезно. Постарайтесь задержать дыхание. Кажется, недостаток кислорода замедляет реакцию воздействия этой пакости на сознание.

– То есть сдохнуть от нехватки воздуха? – усмехнулся Дрой. – Впрочем, чем не вариант. Пошли бодрей – терпеть не могу долго ждать.

Мы подняли зеркала и приготовились следовать за Лёвкой. Я почувствовал, как адреналин горячит кровь и в висках ритмично ухает сердечный бит. Постамент возвышался перед нами, словно скала, а за ним была смерть. Решиться выйти из-за спасительной фигуры Ильича оказалось не так просто: страх перед психотронными аномалиями сковывал внутренности морозом и заставлял выжидать секунду за секундой. Заставлял задаваться вопросом: вдруг мы в последний раз видим это, пусть свинцовое от низких туч, но все же небо?

Я опустил глаза и уперся взглядом в остатки штампа на серой амальгаме. Обратные стороны зеркал – непривлекательны. Шершавая серость, царапины, грязь… – Коломин!

Крик заставил вздрогнуть, опустить зеркало и резко обернуться.