Монохром

– Нужно перекрыть ствол шахты. Я хочу предотвратить катастрофу, остановить черный туман, пока он не начал превращать всех вокруг в носителей. Вояки не понимают, что может произойти, если позволить дряни вырваться наверх. Откроют душегубку, бросят сотню подопытных и будут ждать результатов. Для них «жемчуг» – очередной шанс получить управляемых монстров, которых можно использовать вне Периметра. Очередной эксперимент.

– Э-э-э… – протянул я, пристально глядя на него. – Ты новоявленный спаситель мира, что ль? Уволь, я на это не подписывался. Уж не обессудь, но мои интересы в этом деле гораздо ближе к плинтусу. И, честно говоря, мотивация моя сейчас тоже стремительно падает…

– Получишь ты свой артефакт, не волнуйся, – обронил Лёвка, и я уловил в его интонации нотку оскорбления. – У меня внизу припасена «жемчужина».

– Хитрый, – прищурился я. – А вдруг ты меня хочешь в ловушку какую-нибудь заманить? Вдруг весь этот рейд – часть какого-нибудь плана? Ты ведь до сих пор под присягой.

Лёвка удивленно приподнял брови и тут же их уронил обратно.

– Не обижайся, Минор, но с тебя и взять-то нечего, – сказал он. Пожевал губами. – Не торопись. Ты все поймешь, но для этого нужно спуститься в шахту. – Я не верю в альтруизм.

– Поброди с мое по Зоне неприкаянным, нестареющим, одиноким – поверишь.

В этих словах не было патетики и пафоса. Лишь сухая констатация факта. Я на секунду представил себе жизнь этого фактически еще пацана, которому не повезло оказаться не в том месте не в то время, и понял – Лёвка не бравирует.

Передо мной стоял смертельно уставший человек. Уставший от мира и от себя самого.

– Постой-ка. – Я машинально потрогал языком давно сколотый зуб. – Ведь с этой штуковиной, которая у тебя в пузе, ты можешь покинуть Зону. Вон как твои однополчане ломанулисъ, как только появилась возможность. Почему ты здесь?

– Я детдомовский. Мне некуда идти. Ни родителей, ни друзей, ни девки… Да и прошло столько лет. – Он горько улыбнулся. – Клетка не заперта, Минор, просто там, снаружи, меня ждет пустота. За окном вновь пророкотало.

– Другой бы на моем месте вспорол бы тебе сейчас брюхо, отковырял от кишок «жемчуг» и свалил бы короткими перебежками в «№ 92», – задумчиво проговорил я, с прищуром глядя на паренька. – Прикольный расклад, а?

– А ты? – спросил он. Серьезно, но вновь без тени страха. – Как ты поступишь?

Эх, вот вскрыть бы сейчас этого самоуверенного касатика окрест пупка и свалить с хабаром к Фоллену… А ведь год назад я бы так и сделал, причем без особых раздумий. Интересно, что изменилось? Может, взрослею? Поздновато вроде. Неужели старею? Да не, рано. Надо будет на досуге обмозговать варианты – ведь управлять собой возможно, только зная истинные мотивы и действительно важные стимулы. Поведение – штука тонкая. – Пойдем, – коротко велел я.

Раскаты грома в третий раз пронеслись над гиблой землей, а небо озарилось ртутным свечением. И это не предвестье грозы. Кажется, собирается грянуть мощнейший выброс.

Мы вышли на лестничную клетку и спустились на первый этаж. Идти наперевес с ружьем вместо автомата было неудобно. Цевье лежало в ладони, как чужое, длинные стволы так и норовили зацепиться за каждый угол, непривычное расположение двух курков и спусковых крючков напрягало. Да уж, много я навоюю с этой корягой.

Возле выхода из подъезда внезапно подала голос птичка-интуиция – тюкнула по затылку изнутри: мол, не дремать, боец. Интересно, чего этой дурехе не понравилось? На крыльце я остановился, огляделся. Тихо. Ветерок едва-едва шатает качели, из засохшей грязи торчат велосипедные спицы без обода, вдалеке сереет блин сплющенного гаража-ракушки. Сканер и детектор молчат. И все же что-то не так.

– Здесь какая-то аномалия, – басовито шепнул Лёвка. – Совсем рядом. Я… чую.

– Тоже чую, – нахмурился я. – Но что это может быть? Электроника тупит, да и на глазок не могу определить. – Давай попробуем народный метод.

Я кивнул. Достал из кармана несколько болтов, выкрученных про запас из сетчатой кровати, и швырнул один прямо перед собой. Железяка пролетела метра три по дуге, отскочила от бордюрного камня и шлепнулась на дорожку. Ничего. Что ж, стало быть – вперед.

Когда я уже занес ногу, чтобы двинуться дальше, Лёвка дернул меня за рукав, заставив вздрогнуть и застыть на месте. Я гневно посмотрел на него. Парень молча указал на край крыльца, рядом с которым росли одуванчики.

Опа-па! Одуванчики. Вот что показалось мне странным, когда мы еще только шли сюда. А теперь – не обратил на них внимания. Зря.

Белые пушистые шарики мирно покачивались на бледно-зеленых стебельках. Казалось бы, идиллия. Вот только пара нестыковок шибанула по мозгам почище бутылки сорокаградусной. Внутрь заползла тягучая волна страха – так бывает, когда рядом внезапно обнаруживаешь нечто чужеродное и крайне опасное. И теперь ощущение вовсе не было ложным.

Во-первых, в апреле не бывает одуванчиков с семенами. Во-вторых, цветы покачиваются асинхронно. Словно не ветерок их гоняет, а сами шевелятся.

Я вернул занесенную для шага ногу на место. Риторически проговорил: – Но ведь сюда мы зашли?