Монохром

В ушах звенело, вымокший насквозь комбез облепил кожу мерзким коконом – зря только «жарки» разряжали! Я понимал, что оставаться на месте равносильно гибели, поэтому, как только почувствовал, что вновь стою на ногах, дернул с места в карьер, несмотря на дезориентацию и жестокий приступ тошноты.

Правая рука мертвой хваткой сжимала автомат, который я умудрился в падении вскинуть над головой и не замочить. Инстинкты сталкера сработали. Сам пропадай, а ствол выручай – а то обидно будет, если выберешься из передряги, а стрелять окажется не из чего.

Еле разбирая дорогу, я несся к спасительному каскаду пандуса. Ни в коем случае не останавливаться. Сдохну. А «сдохнуть» – это не пункт моего режима дня как ни крути.

Позади сквозь рев турбин прорезался новый звук. Кы-др-р-р-рт. Кы-др-р-р-рт. Я даже не сразу узнал в густом стрекотании зловещий голос «Узи». Видно, Лёвка поливал кабину пилота длинными очередями в надежде если не пробить стекло, то хотя бы пустить сетку трещин, чтоб испортить обзор.

Железные листы первого яруса перевалочного пандуса лежали в углублении двумя метрами ниже уровня почвы, и я с разбега не рассчитал силу прыжка. Падение получилось довольно жестким, даже амортизирующий кувырок не полностью погасил силу удара. Спину о шершавый пол я себе отшиб знатно… Плевать. Не время ныть.

Я отрешился от боли, подобрал «калаш» и поднялся на ноги. Обернулся, чтоб оценить ситуацию.

В лицо хлестнул ветер, брызги, и нос вертолета показался над кромкой земли, удерживаемой железобетонной конструкцией от обрушения. Штурмовая машина зависла низко, на высоте второго-третьего этажа. С такого ракурса пилоту нас обстреливать неудобно. Чтобы открыть прицельный огонь, ему придется уйти в сторону и поменять угол атаки. Это позволит выиграть драгоценные секунды. Где же Лёвка?..

Размытая тень пронеслась над головой, и не успел я отследить траекторию движения, как зверской подсечкой меня сшибли наземь. Приложившись затылком о пандус, я в течение секунды любовался веселыми радужными пятнами, а потом сдавленно гукнул: тень обрушилась сверху и ударом локтя в солнечное сплетение напрочь сбила дыхание.

Давненько меня так сурово под дых не прикладывали. Пока я судорожно пытался вдохнуть и отползал в сторону, сверху мелькнула вторая тень, и пол пандуса легонько дрогнул под весом приземлившегося Лёвки. Наконец-то мутаген подоспел! Еще пару таких тычков под ребра, и косточки Минора рассыпались бы в труху.

Я таки сумел втянуть в себя воздух. Полегчало. Подтянув за ремень автомат, перевернулся на живот и прицелился в угольника, который посмел меня поколотить. Я рывком надавил на спусковой крючок, но рослая фигура смазанным штрихом скользнула в сторону, и пули ушли в стену заброшенного строительного вагончика.

Угольник метнул на меня презрительный взгляд и застыл на краю пандуса. Вертолет больше не висел над нашей тесной компанией – машина завалилась на левый бок и резко ушла в сторону. Сначала мне показалось, что пилот готовится к повторному заходу, но «вертушка» описала полукруг над железной дорогой и легла на обратный курс. Скорее всего точка дедлайна пройдена, и дежурный диспетчер передал приказ отступления. Значит, выброс вот-вот разразиться над Зоной, выжигая психику не успевших укрыться людей. Я вернулся к событиям, происходящим на пандусе.

– Против своих прешь, Коломин? – прошипел угольник готовому к атаке Лёвке. – Уйди с дороги. – Мне нужен твой «жемчуг». – В очередь встань.

Небо полыхнуло серебристыми росчерками. На мгновение яркие пятна и густые тени испещрили все вокруг контрастным месивом. Плотные громовые раскаты в несколько этапов обрушились на землю.

– Я долго ждал. – В голосе угольника прорезались интонации победителя. А зря. Излишняя уверенность редко играет на руку в противостоянии с серьезным соперником. – Потроха выпущу. – Так и будешь мяукать или наконец укусишь? Угольник по-звериному рыкнул. Лёвка отбросил «Узи» – все верно, огнестрельное оружие не поможет в этой молниеносной схватке, а лишнее бремя ни к чему.

Противники стоили друг друга: оба сильные, нечеловечески быстрые и настроенные на скоротечный поединок. Я вдруг почувствовал себя бедным родственничком, от которого ни жарко ни холодно, его присутствия даже немного стесняются. Ну уж дулю лысую вам, а не корнишоны! Не привык я без дела во время драки болтаться.

Как только соперники раздвинулись в стороны и пошли по кругу, держась друг к другу лицом, я упал на колено, вскинул родной «калаш» и прижал приклад к плечу. Цевье удобно легло в левую ладонь, правая сжала рукоять, щека ощутила ласковое прикосновение металла. Пусть-пусть танцуют свой смертельный фокстрот, а я за темпом послежу.

Несмотря на то, что пилот увел вертолет обратно на аэродром, ветер не ослаб – теперь его порывы налетали то с одной стороны, то с другой. Стихия разгулялась не на шутку. От постоянной смены направления воздушного потока трудно было прицелиться и сосредоточиться на ускользающем угольнике. К тому же начали слезиться глаза.