Монолог о пути

Это было одним из важнейших решений в моей жизни. Несмотря на события, обрушившиеся на меня за последний год, оставляя Тарту, я чувствовал облегчение. Кончилась прежняя жизнь, я сразу потерял все, чтобы начать заново, с чистой страницы.

13

В чем заключались "уроки Тарту", как я думал об этом тогда и что считаю сейчас?

Несмотря на многочисленные неудачи и крайне неэффективный труд, я был убежден, что должен стать биохимиком, и никогда не возвращусь к медицине. В тех случаях, когда решение созрело, меня всегда охватывал страх - я боялся, что из-за каких-то не зависящих от меня обстоятельств буду вынужден отказаться от своей цели. Путь обратно всегда меня страшил. Поражение - это не столько потеря цели, сколько потеря воли... У Мартина, когда меня преследовали неудачи, я больше всего боялся, что он разочаруется во мне и откажется от работы, скажет - "вот ведь, не получается..." или, хуже того "мне кажется, это вам не под силу..." Я-то всегда верил, что смогу. Я видел, что справляюсь с экспериментом не хуже, а лучше многих, знания мои довольно обширны, я во всем стараюсь найти систему, упорядочить факты. Что же касается усилий на "ручную работу"... Я никогда не считал усилий, привык к препятствиям и потому не задумывался.

Сегодня я вижу те черты личности, под влиянием которых в дальнейшем мое отношение к науке изменилось.

Меня интересовало только то, что я делал сам, к чему, так или иначе, имела отношение моя работа. Поскольку я умел видеть связи своей проблемы с многими другими, то это свойство не беспокоило меня. Я даже не подозревал о нем. Просто чувствовал, что не люблю почему-то нуклеиновые кислоты, не интересны мне они, а люблю белки, которыми много лет занимаюсь, ну, и что?

Второе, что в начале иногда смущало меня: я полностью забросил художественную литературу, перестал думать о себе, о жизни, как делал это раньше. Двигаясь очень узко, в глубину, ограничивая интересующий меня круг явлений, я начал презрительно относиться к искусству, литературе и вообще ко всякой не поддающейся пока науке неопределенности, или, как я говорил, "мутности" и болтовне. Я искренно считал теперь, что нужно заниматься только "делом", то есть, вносить в мир ясность и точность.

Что поделаешь, все, чем я бывал увлечен, становилось самым главным, остальное я должен был откидывать - презирать, уничтожить или забыть. Так я обычно поступал со своим прошлым, стремясь туда, где еще не был. Я никогда не ценил свои усилия и даже результат. Самым ценным всегда было то, что еще будет. Это помогало мне переносить потери и поражения. И одновременно мешало извлекать опыт из ошибок, опираться на достижения, чтобы двигаться дальше.

Можно сказать, что "уроков" для себя я тогда никаких не извлек, свои особенности и недостатки учитывать не пытался - я был занят другим. Мое увлечение, или страсть к науке оформилась, наполнилась конкретным содержанием. Я приобрел множество знаний, навыков, приемов, а главное, опыт поражений и неудач. Этот опыт мне особенно пригодился... и он же потом не раз меня подводил, мешая оценивать свои усилия, их соответствие результату. А значит, понимать, к чему я способен, а к чему не очень.

"Положительные" качества сыграли в моей судьбе гораздо более мрачную роль, чем "отрицательные", в этом парадокс и насмешка жизни.

ГЛАВА ВТОРАЯ, или Л Е Н И Н Г Р А Д

1

Сказать, что я жил в Ленинграде три года, я не могу. Я не жил, я только работал. Впрочем, несправедливо сказано: это и было моей жизнью. Может, жизнью ущербной, усеченной, или просто странной, но я не был готов к другой жизни, не был способен. Для этого мне надо было бы что-то существенное в себе переделать. Но я и не хотел. Я всегда много говорил о самосовершенствовании... и делал то, что мне больше всего хотелось. А тогда я особенно отчаянно бился за свою жизнь. После Тарту я чувствовал, что стою перед крутым подъемом, а за спиной пустота, то есть, возвращение обратно ни с чем, и должен изо всех сил карабкаться, иначе погибну. Вершиной была наука, за спиной - мелкое копошение в провинции, обычная жизнь, она меня пугала. Я презирал ее ценности - карьеру, достаток, семейные радости...

Что было главным в эти годы, что так или иначе изменило мою жизнь? Встреча с Волькенштейном, сама работа и моя первая женитьба.

2

М.В. - Михаил Владимирович Волькенштейн. Я впервые встретил такого яркого человека. Он дал мне в этот период больше, чем все остальные, окружающие меня люди, вместе взятые. Главное я могу определить одним словом - ЯСНОСТЬ. Он требовал от меня ясности во всем - в мыслях, в словах, в понимании того, что я делаю.

- Что вы хотите узнать? Что вы хотите сказать? - вот что он спрашивал у меня.