Монологи эпохи. Факты и факты

В эпоху перестройки высшая законодательная власть Советского Союза специальным законом отменила все ранее принятые распоряжения о наделении судебными полномочиями так называемых особых совещаний, особых троек и прочих внесудебных органов, принимавших решения о поражении в правах, заключении и расстреле. Тем самым автоматически отменены все их приговоры. Но до принятия этого закона отменённые им законы действовали. Все особые органы считались легитимными носителями части судебных полномочий. Каждого осуждённого ими полагалось реабилитировать отдельным рассмотрением дела. На практике рассмотрение дела чаще всего сводилось к его перелистыванию. Тем не менее сам факт реабилитации в порядке судебного решения означал признание полномочий этих самых совещаний и троек.

Решение президиума Верховного суда фактически – независимо от намерений самих судей – признаёт за Уральским советом законные полномочия на отдание приказа о расстреле и только полагает, что в данном конкретном случае надлежащие полномочия употреблены ненадлежащим образом. Выходит, судебное решение не только формально нарушает уголовно-процессуальный кодекс, но и не соответствует именно тем представлениям о справедливости, коими вроде бы обосновано в массовом сознании.

Я ни в коей мере не претендую на то, что моя точка зрения юридически абсолютно верна. Хотя бы потому, что два юриста – это уже три мнения. И уж подавно я далёк от мысли об оспаривании решения президиума Верховного суда – тем более что оспаривать его некуда. Я только полагаю, что за этим решением судебной власти должно последовать решение власти законодательной, признающее действия Уральского совета неправомочными с самого начала. А до тех пор, пока законодатель не вмешается в проблему, созданную нарушением буквы закона ради странной для меня трактовки его духа, будут основания считать, что президиум Верховного суда реабилитировал не только жертв, но и их палачей, признав, что палачи имели право на палачество.

Несовместимость Пожелания надо отбирать осмотрительно

На первой странице одного из антимэрских сайтов однажды появились сразу две возмущённые заметки – об уплотнении городской застройки и о возможности выселения москвичей в область (на время капитального ремонта или замены их домов – но по мнению авторов сайта, навсегда). В то же время многие недовольны попытками правительства Москвы ограничить приток в столичный мегаполис новых жителей из других городов и стран.

Каждая претензия сама по себе осмысленна: можно обсуждать возможность (и последствия) её исполнения. Но вместе они образуют заведомо неосуществимую конструкцию.

Правда, можно отменить санитарные нормы жилья и смириться с бытом в духе коммунальных квартир советских времён или даже ночлежек имперской эпохи. Но в рамках современных представлений о нормальных условиях требования оппозиции неисполнимы. Невозможно одновременно наращивать население и не строить для него нового жилья ни в самом городе, ни за его чертой.

Слишком часто мы, как Агафья Тихоновна из гоголевской «Женитьбы», мечтаем: «Если бы губы Никанора Ивановича да приставить к носу Ивана Кузьмича, да взять сколько-нибудь развязности, какая у Балтазара Балтазарыча, да, пожалуй, прибавить к этому ещё дородности Ивана Павловича». И слишком редко задумываемся: а будет ли полученный гибрид не то что симпатичен, но хотя бы жизнеспособен?

Европейская Комиссия раз за разом ужесточает нормативы вредных выбросов от автомобильных двигателей. Ведь копоть и агрессивные газы на городских улицах никому не на пользу. Только ради каждого улучшения экологической обстановки приходится не только радикально менять сами двигатели, но и повышать качество бензина и порою даже снижать степень сжатия – а с нею и мощность. Всё это – деньги столь изрядные, что во многих мегаполисах дешевле было бы принудительно вентилировать центральные улицы. Деньги – лишь отражение реальных усилий, а производство тоже не без экологического греха. Чистота европейских улиц куплена несоразмерным ростом загрязнений воздуха в иных местах планеты. То есть в конечном счёте противоречие не технологическое – между желаниями быстро ехать и хорошо дышать – а логическое – между локальным улучшением и глобальным ухудшением.

Если от редких экологических позывов вменяемых политиков перейти к чистому экологизму в духе «Зелёного мира», становится очевидно главное противоречие, неотделимое от искренних адептов этой веры. Их требования выполнимы только при условии отказа от всего, что отличает человека от прочих животных, и возврата на обезьяний уровень. Не только по качеству жизни, но и по неотделимому от него количеству живущих. Экологичное желание жить безвредно вступает в противоречие с самой возможностью жить.

Бывают и противоречия диалектические. Скажем, интересы покупателя и продавца противоположны. Но их противоборство движет вперёд производство, а через его потребности – и науку.