Монсегюр и загадка катаров

Грааль, повторимся, — это «сосуд» (даже когда изображен в виде камня). А в сосуде том хранится кровь. Согласно древнееврейской вере, кровь является проводником души, средством ее передачи. Несмотря на то что идея эта не нашла отражения в традициях многих индоевропейских народов, ее все же можно распознать в понятии «священного потомства», обязанного сохранять первоначальную чистоту в столь переменчивом мире Сатаны, даже если ради этого придется скрываться среди простых смертных и бороться за существование. Произведение Вольфрама фон Эшенбаха от первой до последней строчки выстроено на странной инициатической схеме, основным элементом которой становится кровь, чью первоначальную чистоту следует сохранить. Именно в этом миф катаров и легенда о Граале вновь сходятся (заметим только, что Грааль не имеет ничего общего с материальным объектом в той же степени, как сокровище катаров не имеет отношения к материальным ценностям).

К произведениям Вольфрама фон Эшенбаха относится и «Титурель», неоконченная поэма величиной в сто семьдесят строф: вероятно, в дальнейшие замыслы автора входило разобраться в генеалогическом древе рода Грааля. Надо заметить, что «Титурель» в еще большей степени погружен в эзотерику, нежели «Парцифаль». Смысл этого произведения временами затемнен, однако цель, преследуемая Вольфрамом, вполне понятна: он прилагает все усилия к тому, чтобы доказать существование расы Грааля.

Титурель — имя первого короля Грааля. Поэма повествует о любви Сигуны, двоюродной сестры Парцифаля, к Шионатуландеру, сыну принца и вассалу Гамурета. Оба персонажа являют собой совершенные образцы расы Грааля, этого отборного семени из рук самого Бога. Элиту Грааля не беспокоят какие-либо мистические или религиозные вопросы: им не нужно думать о спасении души или Ином мире, им неизвестно понятие греха… Бог требует от них немногого: силы и смелости в бою, красоты и верности в любви — и этого у героев «Титуреля» не отнимешь. «Все воинство Грааля — это Избранные: избранники судьбы из разных земель, чья слава прочна и вечна (строфа 44). На какую бы почву ни упало это семя страны Грааля, ему было дано расцвести и избежать тех, кто пожинал их цепом бесчестья» (строфа 45)[63].

Эти строки появились на свет в XIII веке. Если бы Вольфрам фон Эшенбах знал, насколько созвучны они будут тому умонастроению, что охватит Европу в первой половине XX века… Пожалуй, они лучше любых комментариев объясняют, почему тема Грааля, пересмотренная и подкорректированная Вольфрамом, оказалась на вооружении у некоторых философских течений (преимущественно немецких). Столь же понятным становится и безудержное стремление подобных теоретиков найти верное место для замка Грааля. Этим идеальным местом становится Монсегюр, окутанный туманом катарской традиции, — он хорош не только для того, чтобы найти в нем некий сакральный предмет, но и для того, чтобы быть движущей силой некоего крупномасштабного действия. Монсегюр, символический северный полюс нового человечества, управляемого хранителями Грааля…

Итак, Грааль Вольфрама фон Эшенбаха далек от своего первоначального образа: неисчерпаемого котла изобилия и вдохновения, фигурировавшего в кельтских текстах. Он далек от образа чаши, собравшей в себя святую Кровь Христову, пролитую ради спасения всего мира. Далек он и от представлений катаров о падших ангелах, пытающихся обрести потерянный Свет, но знающих, что все их усилия будут напрасны, пока не обретут спасение все души. Тройное отречение: от кельтской метафизики, послания Христа и катарского видения мира, примиренного с самим собой.

Ради чего?

Должно быть, Монсегюр и впрямь таит в себе оккультную силу: иначе как можно было вобрать в себя столь несхожие образы, стать объектом столь противоречивых поисков, воплотить в своем образе безумные фантазии, обладающие двойным смыслом? В конце концов, если серьезно подумать, то нет никакой разницы в том, где визуализировать Грааль: в донжоне Монсегюра, Броселиандском лесу или аббатстве Гластонбери. Проблема заключается в том, что никто не знает, что же он в себе хранит.

Глава VI «ЦАРСКАЯ КРОВЬ»