Монсеньор Кихот

Когда они приехали, отец Кихот понял, что так оно и есть. У него сердце упало при виде элегантного магазина и продавца в темном, хорошо отутюженном костюме, приветствовавшего их с холодной обходительностью высокопоставленного церковника. Отец Кихот подумал, что этот человек наверняка член «Опус деи» [полуконспиративная политико-религиозная организация, основанная в 1928 году; в нее принимаются избранные люди, имеющие реальную политическую и экономическую власть для осуществления крестового похода против коммунизма; штаб-квартира организации находится в Риме], этого клуба интеллектуалов-католиков, которых он ни в чем не мог упрекнуть, но и доверять им тоже не мог. Он ведь человек сельский, а они – из больших городов.

– Монсеньор, – сказал мэр, – желает приобрести пурпурные носки.

– Извольте, монсеньор. Будьте любезны пройти за мной.

– Интересно, – прошептал мэр, пока они шли следом за продавцом, – попросят ли у вас документы.

А тем временем продавец, словно дьякон, готовящий алтарь к мессе, разложил на прилавке великое множество пурпурных носков.

– Это – нейлоновые, – сказал он. – Вот эти – из чистого шелка. А эти – хлопчатобумажные. Естественно, из лучшего хлопка с островов.

– Я обычно ношу шерстяные, – сказал отец Кихот.

– О, ну, конечно, у нас есть и шерстяные, но наша клиентура обычно предпочитает нейлоновые или шелковые. Весь вопрос в оттенке: у шелка и нейлона более густой тон. А у шерсти пурпурный цвет – более тусклый.

– Для меня главное – чтоб было тепло, – сказал отец Кихот.

– А я склонен послушаться этого господина, монсеньор, – поспешно вмешался мэр. – Нам нужен такой пурпурный цвет, чтоб издали видно было.

Продавец озадаченно посмотрел на него.

– Издали? – переспросил он. – Я что-то не вполне…

– Нам нужно, чтоб пурпур был пурпуром. И уж, конечно, настоящим церковным пурпуром.

– Наш пурпур еще ни у кого не вызывал нареканий. Даже шерстяной вариант, – нехотя добавил продавец.

– Для наших целей, – сказал мэр, повернувшись к отцу Кихоту и упреждающе насупив бровь, – лучше всего будет нейлон. У него есть блеск… – И добавил: – Ну и потом нам, конечно, нужен… как называется этот нагрудник, который носят монсеньеры?

– Вы, видимо, имеете в виду pechera. Насколько я понимаю, он вам тоже нужен из нейлона, чтоб соответствовал носкам.

– Я дал согласие насчет носков, – вмешался отец Кихот, – а носить пурпурный pechera решительно отказываюсь.

– Но ведь это только при чрезвычайных обстоятельствах, монсеньор, – возразил мэр.

Продавец смотрел на них с возрастающим подозрением.

– Я что-то не представляю себе, какие чрезвычайные обстоятельства…

– Я ведь объяснял вам: состояние дорог в наши дни…

Пока продавец трудился, тщательно скрепляя пакет клейкой лентой того же церковно-пурпурного цвета, что и носки с нагрудником, мэр, явно невзлюбивший этого человека, решил его поддеть.

– Я вижу, – сказал он, – вы неплохо обеспечиваете церковь всем, что ей требуется в смысле украшательства.

– Если вы имеете в виду одеяния, то – да.

– Ну, и головные уборы – шапочки и тому подобное – тоже?

– Конечно.

– И кардинальские шляпы? Монсеньор, правда, еще не достиг этого сана. Я спрашиваю просто так, для интереса. Надо ведь быть ко всему готовым…

– Кардиналы всегда получают шляпу от его святейшества.

На «Росинанта» напало капризное настроение, и мотор его завелся не сразу.

– Боюсь, я перестарался, – сказал мэр, – и вызвал у продавца подозрения.

– С чего вы это взяли?

– А он подошел сейчас к двери. И, по-моему, записал номер нашей машины.

– Я ни о ком не хочу дурно говорить, – сказал отец Кихот, – но, по-моему, он из «Опус деи».

– Скорее всего это их магазин.

– Я, конечно, уверен, они по-своему делают немало добра. Как и генералиссимус тоже.

– А я готов поверить в существование ада хотя бы для того, чтоб поместить туда членов «Опус деи» вместе с генералиссимусом.

– Я молюсь за него, – сказал отец Кихот и крепче сжал руль «Росинанта».

– Ваши молитвы не спасут его от ада, если он существует.

– Ад-то существует, но достаточно молитв одного праведника, чтобы спасти любого из нас. Как было с Содомом и Гоморрой, – добавил отец Кихот не очень уверенно, поскольку не знал, верны ли его данные.

Вечер был очень жаркий. Мэр предложил поужинать «У Понтия Пилата», но отец Кихот решительно отказался. Он сказал:

– Понтий Пилат был плохой человек. Его чуть не канонизировали, потому что он держался нейтрально, но, когда речь идет о выборе между добром и злом, нейтральным человек быть не может.

– Он не был нейтрален, – возразил мэр. – Он был неприсоединившимся, как Фидель Кастро, – только с уклоном в правильном направлении.

– Что значит – в «правильном»?

– В направлении Римской империи.

– Вы, коммунист, – за Римскую империю?

– Маркс учит нас, что революционный пролетариат может развиться лишь после того, как страна пройдет стадию капитализма. А Римская империя развивалась, превращаясь в капиталистическое общество. Евреев же их религия удерживала от занятия промышленностью, так что…

После чего мэр предложил поесть в «Приюте святой Терезы».