Monster in me (СИ)

У самого изножья кровати он поворачивает омегу спиной к себе, сильно прижимает к груди и кладет свою ладонь на его впалый живот. Спускает руку вниз, сквозь брюки зажимает член Юнги, вызвав у него короткий стон, и легонько толкает на постель. Юнги опускается животом на мягкий матрас, приподнимается, позволяет расстегнуть свои брюки и вместе с бельем выбросить на ковер. Отползает на четвереньках к изголовью, нарочно виляет задницей и получает слабый шлепок. Намджун, схватив омегу за икры, подтаскивает под себя, ставит в коленно-локтевую и сильно давит на поясницу, заставляя максимально выгнуться. Разводит руками ягодицы омеги, смачно плюет на темную дырочку и, размазывая слюну, резко просовывает в омегу два пальца и сразу разводит их внутри. Мин вскрикивает, но не от удовольствия.

— Правило номер один — ты должен быть всегда готов. Ты пришел, чтобы я тебя трахнул, я не должен тратить время на прелюдию, если уж ты моя сучка, — спокойно говорит альфа и просовывает в омегу еще один палец. — Возражения есть? — нагнувшись к уху кусающего от неприятных ощущений подушку омеги, спрашивает Ким.

Юнги не отвечает. Жмурит веки и, заткнув рот уголком подушки, молчит. Ким делает пару грубых движений внутри омеги, буквально трахает его пальцами и переспрашивает.

— Нет, — скорее скулит, чем говорит Мин.

Намджун вынимает пальцы и, не дав омеге опомниться, загоняет в него свой член. Подхватывает его под живот и, приподняв, фактически трахает на весу. Юнги зарывается лицом в подушку, комкает в руке простыни и пытается изображать удовольствие, но получается плохо. Он скорее стонет от боли, а не от удовольствия, и Намджун это видит, нарочно не сбавляет темп, вертит омегу в руках, как хочет.

Намджун мстит. Он чувствует, что что-то не так, что поведение Юнги фальшиво так же, как и его стоны. Но альфа снова думает, что пытается найти Мину оправдания, и снова до упора натягивает омегу на себя, вырывая полукрики-полустоны. Ким не знает, на кого он больше зол: на себя, что ведется на этого мальчугана, или на Юнги, который с каждой секундой все больше ломает ту картину, которую о нем составляет в своей голове альфа. Мысль бьет сильнее ожидаемого.

Намджун нагибается к Мину, больно кусает в шею, до синяков сжимает в руках его ягодицы и наслаждается отпечатками своих пальцев на белоснежной спине. Пытается выбить протест, пытается заставить омегу хоть на секунду высказать свое недовольство, но нет. Мин также лежит под ним, скребется о постель, удушливо постанывает в подушку и сам насаживается. Намджун разворачивает Юнги лицом к себе, заставляет обвить ногами свой торс и снова трахает. Долго, агрессивно, вбивает парня в постель и до привкуса железа во рту целует. Омега не сопротивляется, не просит остановиться, не выражает свое недовольство — вообще ничего. И альфу это бесит. Он должен быть против такого с собой обращения, у него хоть чуточку должна быть гордость, но ее нет.

Намджун с силой притягивает Мина к себе, толкается непозволительно глубоко, вцепляется зубами в свою же метку и кончает. Когда зубы Намджуна смыкаются на коже, Юнги едва ли не выворачивает всем полуживым нутром наизнанку. Осколочная боль искрящейся волной расходится по натянутым венам-жилам, оголяя каждый нерв и не успевающие подживать ожоги. Сплетенные, глубоко въевшиеся черные линии будто начинают шевелиться, они горят, вгрызаются в нежную плоть до самой кости, не то пытаясь прорости и вырваться, наконец, сквозь ломкие клетки наружу, не то, наоборот, затянуться вокруг каждого перетертого уголка внутренностей до самой души и стянуть вдоль хребта – не вздохнуть, не умереть. Просто застрять где-то между, пока не в силах удержаться, Юнги распахивает огромные глаза, захлебывается в болезненной судороге, вцепившись Намджуну в плечи, пока безуспешно пытается раскрыть сжавшиеся перетертые легкие. Это кажется чересчур слишком. Даже сам Намджун замирает, когда зашкаливающий пульс простреливает под левой лопаткой и нестерпимо сводит позвоночник. В глазах Юнги целый космос. На губах словно чувствуется кровь, перемешанная с вишней, но там ничего – Намджун облизывается, всматриваясь в чужие расширенные зрачки, но тонкая кожа горячая и сухая, теперь влажная лишь от его слюны. А внутри где-то искрит, и разлитая в чужих расширенных зрачках темнота бьет наотмашь, не позволяя отвернуться. Тянется красной истрепанной нитью сквозь них двоих, и Намджун не знает, чьи чувства сейчас так ярко застилают реальность матовой пеленой, что он успевает только моргнуть, но не успевает понять. И когда Мин жмурится, Намджун теряет эти взрывающиеся мертвые звезды в его глазах, все исчезает также быстро, как появляется, и если бы не это маленькое глупое трясущееся в руках тело, Ким и вовсе подумал бы, что ему показалось. Юнги не двигается, борется с собой, чтобы не выдавать свою дрожь, и молча глотает разъедающие кислотой внутренности слезы. Альфа слезает с постели, приводит себя в порядок и надевает обратно пиджак. Поднимает с пола одежду Юнги и бросает ему.