Monster in me (СИ)

Юнги снился сон. Стоя под душем в квартире Чонгука, Мин ругает сам себя, что не запомнил его. Сон был восхитительным. Юнги видел, что занимается любовью с Намджуном. Он не запомнил картинку, но его тело запомнило все. Юнги мог бы поклясться, что чувствовал его кожу под своими ладонями, его губы на своих, его руки на своем теле. Это было настолько горячо, что вот уже минут пятнадцать как даже холодная вода не может потушить разгорающийся внутри пожар желания. Юнги горел в нем всю ночь. Он не просто занимался любовью с Монстром, он просил его, умолял не останавливаться, умолял не делать передышек, не убирать своих рук с его разгоряченного тела. Юнги стоит напротив огромного зеркала в ванной Чонгука и не может оторвать взгляда от своего обнаженного тела. Он отчетливо видит каждую отметину, оставленную Монстром на своем теле, эти укусы, шрамы и засосы: они проступают и расцветают под взглядом омеги. Он видит следы его ладоней на своих бедрах, отчетливо видит следы пальцев на животе, царапины на ребрах, видит свои опухшие губы и безумные глаза. Юнги проводит по следам, оставленным Намджуном своими пальцами, чувствует, как горит кожа под каждым прикосновением. Юнги теряется в реальности. То не мог быть просто сон. Он четко чувствовал его в себе, это ощущение не спутать. Он был заполнен Намджуном, извивался под ним, в кровь изодрал Монстра на его спине и просил еще. Юнги казалось, он умер, и это была самая прекрасная смерть. Омега сползает по стене на кафель, смотрит на свое размытое отражение в зеркале и отказывается верить в свою одержимость.

Намджун не просто внутри, не просто в сердце и в голове, Намджун везде. Юнги видит, что с зеркала на него смотрит уже давно не он. А тот, кто владеет и его душой, и его телом. Тот, от которого по ночам Юнги стонет в подушку, просыпается от мокрых снов, тот, кто даже во сне доводит омегу до сумасшествия. Юнги сильно кусает свою нижнюю губу, слизывает кровь, но вкус собственной крови не унимает и не успокаивает расходящееся по швам тело, которое могут собрать воедино только его руки. Также, как и потушить пожар, в котором горит омега. Юнги выползает из душа в паршивом настроении. Объяснять Чонгуку то, чего сам не понимаешь, кажется омеге глупым. Он отказывается от завтрака и, выпив кофе, идет домой. Чонгук обещает еще зайти на днях и слезно умоляет Юнги тоже приходить.

***

Дома ничего не изменилось. Джин скандалит, что ему нечего надеть, хотя от его вещей и ступить негде, а Ши Хек ругается на прокурора по телефону. Прокурор настаивает на двадцати годах и говорит все о новых обстоятельствах дела, которые могут еще пару лет подкинуть к и так немаленькому сроку отца. Юнги курит, прямо сидя на подоконнике на кухне, и наблюдает за машущим руками и кричащим в трубку папой. Ши Хек наконец-то отбрасывает телефон и устало опускается на стул.

— Кончай этой дрянью организм травить, — переключает свою злость омега на сына. Мин выбрасывает окурок и, спрыгнув с подоконника, подходит к папе. Ши Хек вкратце рассказывает ему об угрозах прокурора.

— Этот Чхве твоего отца никогда не любил. Я его еще со времен работы Чжуна в министерстве юстиции помню. Для него это, считай, дело жизни. Засадить за решетку бывшего президента! Он просто жил ради этого момента. Якобы у него неопровержимые доказательства и свидетели. Кажется, тут нам никакие адвокаты не помогут, — уныло говорит омега и помешивает холодный чай в кружке.

— Уверен, мы что-нибудь придумаем. Ты не расстраивайся. Хочешь, я с ним поговорю? — спрашивает Мин, и Ши Хек смеется.

— Ты же ребенок совсем, что, по-твоему, сможешь ты там, где я не смог, — Ши Хек лохматит волосы Мина и, встав, идет в душ.

Юнги переписывает номер прокурора с телефона папы и, схватив ветровку, идет на улицу.

Юнги сталкивался пару раз с прокурором еще будучи совсем маленьким. Господину Чхве лет уже давно за шестьдесят, но на пенсию он не уходит. Он славится своим жестким подходом, и девять из десяти дел обычно выигрывает именно он, а не защитники. Чхве неприятный, седоволосый, заплывший жиром альфа, который так никогда и не построил семью. Как говорил раньше Чжун, именно из-за его мерзкого характера ни одна омега бы с ним и не ужилась. Его имя было всего два раза замешано в скандалах: один раз из-за взятки, но это оказалось клеветой, и в результате условное заключение получил тот, кто дело начал, второй раз — растление малолетних. Омега, который написал на него заявление, сам же его позже забрал из полиции. Одним словом, Чхве был неприятным типом, но его в юридических кругах очень уважали, и с его словом считались почти все.

Юнги не знает точно, что он скажет прокурору, но омега думает, что как минимум можно надавить на жалость. А еще Юнги думает, что та информация, которой он хоть немного обладает, особенно касательно войны и наемников, сможет помочь отцу скосить срок. Вся семья Чжуна не согласна даже с четырнадцатью годами, а этот урод уже и к двадцати прибавку хочет.

Чхве отвечает с третьего гудка.