Monster in me (СИ)

Намджун сдает. Он впервые это чувствует в ту ночь, в клубе. Вот и сейчас. Омега странно на него влияет, и ему это влияние не нравится от слова “совсем”. Ким долго потом, после того, как увезли Юнги, сидел в комнатке на разворошенной постели, пил виски и думал. Точнее жалел. Не о метке, нет. О ней он вообще не жалеет. Наоборот — идея, что омегу вряд ли отныне кто-то решится тронуть — нравилась Намджуну. Он сам не понимает почему мысль о том, что к этому отчаянному, немного сумасшедшему парню будет прикасаться кто-то еще, настолько его выбешивает. Ким жалеет о том, что сделал больно, сломав палец. Сильно жалеет. Но и это было связано с нежеланием делиться. Самая большая глупость, которую мог сделать этот омега — он уже сделал. И поэтому получил и метку, и перелом. Намджун медленно докуривает сигару, запивает любимым виски и думает об омеге наверху. Он словно под кожей. Ким не просто перестал чувствовать что-то кроме запаха вишни. Ким перестал видеть что-то кроме темно-карих полных ненависти глаз. Вечно вздернутый носик, вечное желание пойти против и больнее ударить словами. Да, Намджуна все это раздражало. Но в то же время нравилось. Притягивало. Заставляло хотеть еще больше. Раньше Ким списывал все это на внешность омеги. Убеждал себя, что его хочется все больше и сильнее только потому, что он блядски красивый. Но чем дальше, тем больше Ким понимает, что дело не во внешности. Дело в самом Мин Юнги. Он концентрирует в себе все то, чего на дух не переносит в омегах Намджун. Но в Юнги это все только притягивает, заставляет сильнее желать. «Пора от него избавляться, пока окончательно крыша не съехала», — думает альфа и, поднявшись с дивана, идет наверх.

========== Your tenderness ==========

***

Юнги его ждет. Знает, что Намджун придет. Поэтому, когда поворачивается ручка двери, Мин даже не дергается, так и сидит в постели, обреченно уставившись в черный экран телевизора. Омега не думал, что сегодняшний день окончится вот так. С Намджуном думать вообще не получается. Мин никогда не знает, что от него ожидать, а гадать и пробовать писать сценарии с этим психопатом — гиблое дело. Ким подходит к краю кровати, становится напротив Мина и, нагнувшись, за щиколотку тянет омегу к себе. Обхватывает того за талию и, заставив обвить себя ногами, садится на кровать с омегой на коленях. Мин смотрит на ворот рубашки Кима, ловит себя на мысли, что упивается запахом бергамота, чувствует, как сильно альфа обнимает его за поясницу, прижимает к себе, и молчит. Юнги не по себе. От такой близости, от объятий, граничащих между нежностью и грубостью. Мин видит, как медленно поднимается и опускается грудь Намджуна, как он впился взглядом в его лицо и словно изучает каждый миллиметр кожи, но глаз омега поднять не может. Юнги считает родинки на шее альфы, любуется переливающимися пуговицами на рубашке, делает все что угодно, лишь бы не поднимать взгляда и не сталкиваться с черными глазами. Но Намджун сам за подбородок поднимает лицо омеги и заставляет смотреть.

— Будем играть по моим правилам, — усмехается альфа и, приблизившись, пытается его поцеловать.