Monster (СИ)

– Хорошо, – ведьма медленно кивнула, чувствуя, как внутри, всё предательски сжимается. Слишком не правильно. – Я хочу разорвать связь.

Кай бросил на девушку раздражённый, но в тоже время обеспокоенный взгляд. Беннет не знала, к каким последствиям может привести вызов душ умерших членов ковена, но он хорошо это знал.

– Нет…

Но Лаура, получив удовлетворяющий её ответ, не собиралась слушать сына. Довольно улыбнувшись, женщина поднялась на ноги, шагая к Бонни, и беря её за руку. Беннет едва заметно вздрогнула, при этом бросив короткий взгляд на Кая. Парень же, с осуждением, и нескрываемым раздражением, смотрел на неё. Весь взгляд этих кристально голубых глаз, буквально кричал о разочаровании. В ней. В её выборе. Она стала первой, кому он показал свои истинные чувства, и, уже, наверное, сотой, кто предала его с такой лёгкостью.

Бонни медленно отвела взгляд, чувствуя слишком неправильный прилив вины. Ей не за что извиняться перед Каем, ведь разве не он сам повторял, что “собственная жизнь, важнее чьей-либо еще”? Но если это так, то почему его разочарование, причиняет ей так много страданий? Отчего, ведьма ощущает так много неправильных эмоций, по отношению к Малакаю? К тому, кто абсолютно полностью разрушил её жизнь, и сейчас, стоял на этих самых руинах, будто бы и вовсе ничего не произошло. Словно между молодыми людьми, всё ещё была необъятная пропасть, хотя, на самом деле, эта пропасть – сегодня исчезла окончательно. И теперь, у ведьмака и ведьмы, было лишь два пути: направиться в противоположенные стороны, или, вопреки всему, двинуться навстречу друг к другу.

Связь. Всё дело в ней. Она заставляет чувствовать себя иначе.

И искренне веря в это, действительно становилось легче. Ведь признавать, что ты, вопреки всем законам логики, чувствуешь к своему врагу что-то помимо ненависти, было слишком тяжело, если и вовсе возможно.

Давящую тишину, нарушила Джонсон. Губы Лауру зашевелились, и с них сорвался тихий шёпот.

– Anima Coven animarum antecessorum nostrorum, clamabo ad te, – женщина крепко зажмурила глаза, чувствуя, как вокруг, буквально из неоткуда, поднимается сильный ветер, – erue handrail in nexu, et liberarentur ab Salem pythonissam bewitching miscet tenebris!

Свет в комнате на доли секунды погас, а потом, всё вернулось на круги своя.

Бонни медленно приоткрыла глаза. Всё успокоилось, и, наверное, только её сердце, продолжало сумасшедше стучать в груди. Ведьма бросила взгляд на Джонсон, что всё ещё сжимала её ладонь в своей, а следом, перевела его на Кая. Парень, замерши, смотрел прямо перед собой, а его обычно живые глаза, теперь были абсолютно пусты, и смотрели в никуда.

Беннет нахмурилась.

– Что с ним? Получилось?

Ведь изменений в себе, как бы девушка не пыталась почувствовать, она не ощутила. Всё те же эмоции. Всё те же чувства. Что если им не удалось порвать связь?

Лаура распахнула глаза, а её губы растянулись в широкой улыбке, в то время как воодушевлённый взгляд синих глаз, был устремлён на сына.

– Всё получилось, и сейчас, Малакай, встретится лицом к лицу со всеми, кому когда-либо причинил боль. В последний раз.

Бонни с непониманием взглянула на женщину, но резкий, короткий вскрик Кая, заставил её вновь повернуться к нему.

Футболка парня, прямо на груди, начала стремительно пропитываться кровью. Она была повсюду. Его лицо. Тело. Руки. И так много ран… особенно, длинный порез на шеи, рассекающий кожу от уха до уха, создавая такое впечатление, что она вот-вот сорвётся с плеч.

В глазах Беннет отразился ужас, а к горлу подступила тошнота. Видеть всё это было просто… ужасно? И не важно, что жертвой стал сам садист – психопат.

Лаура же наблюдала за развернувшейся перед ними картиной с равнодушием. Малакай получал по заслугам. Он испытывал всё то, что и его жертвы, в момент своей смерти. Каждая рана, которую когда-либо еретик наносил невинным, сейчас отражалась на нём. Не убивала, нет. Приносила лишь неимоверную боль.

Кай глухо застонал, крепко сжимая челюсти, стараясь подавить рвущийся наружу крик. Из его груди раздавались рванные хрипы, а уже в следующий миг, из едва приоткрытых губ, хлынул поток воды. Парень захлёбывался, не имея возможности даже вдохнуть, а его лёгкие, буквально горели огнём. Сейчас, он на собственной шкуре испытывал то, что испытал его младший брат Джоуи, когда Паркер, 10 мая 1994 года, с абсолютным равнодушием – столкнул его в бассейн.

Бонни нервно сглотнула, отводя взгляд, и крепко зажмуривая глаза. Ей было невыносимо всё это видеть, ведь сердце буквально разрывалось на части, в то время как разум, продолжал настойчиво повторять: он получает по заслугам.

Паркер закашлялся, и из его рта, на смену кристально чистой воде, потоком хлынула чёрная кровь. Она наполняла рот снова и снова, заставляя захлёбываться, и не позволяя дышать. Раны на теле парня, стремительно исцелялись сущностью вампира, но на их местах, вновь и вновь появлялись новые.

Сколько же жертв он истязал?