Монстр

Но я рано радовался. Только-только собрался подсказать малышке, кого отметелить следующим, как прямо передо мной появилась душа ― далеко не нежное пушистое облачко, каким я её себе представлял. Это была маленькая копия моей подопечной: на румяном личике ― недобрая ухмылка, волосы, собранные в два хвостика, один их которых уже распустился, зловеще развевались как плохое предзнаменование. На колготках зияла большая дыра, а на нарядной кофточке ― пятно от шариковой ручки.

Она насупленно посмотрела, рявкнув:

— А ты кто такой и что делаешь в моей голове?

Следующее, что я запомнил, были разноцветные искры перед глазами и дикая боль в области носа. Ну и удар ― не скажешь, что маленький ребёнок ручку приложил! По ощущениям ― трактор переехал. Вот дела, знакомство не задалось. Как только в голове прояснилось, я всё начал сначала, но теперь осторожно и вежливо подбирая слова, ведь девчонки любят обходительных ― так меня учили.

— Это какое-то недоразумение! Я твой друг, знаешь, почти у всех детей бывают воображаемые друзья, что б им не было одиноко. Поверь, со мной ты скучать не будешь! ― и я постарался улыбнуться во всю пасть. Получилось, видимо, не очень, потому что девчоночья душа скривилась как от зубной боли и врезала мне в глаз.

— Хватит заливать, чудище-страшилище! Тоже мне, дурочку нашёл. Да кто такому уроду поверит?

Сознаюсь, от удара мои ноги подкосились. Пришлось опуститься перед ней на колени и, сделав обиженную мину, я проворчал:

— Ты совершенно неправа, какой ещё урод? Так говорить некрасиво и грубо, и вообще, кто тебя воспитывал?

— Да кто только ни воспитывал… ― ухмыльнулась девчонка, продемонстрировав отсутствие переднего зуба, ― не урод, говоришь? А сам-то себя видел?

Я растерялся: ну, положим, не видел, да и когда мне было смотреть, если спал всё время. Вот ведь нахалка, зачем такой ― монстр, она и так сама практически… Я ойкнул, закрыв рот рукой. Да что это со мной? Даже думать так нельзя, если признаю поражение, она выкинет меня из тела на раз — два. И прощайте мечты, прощайте грандиозные планы, о которых вам говорить не собираюсь. Надо было срочно спасать ситуацию.

— Послушай, ой, а я ведь даже имени твоего не знаю, неудобно как-то разговаривать не познакомившись. Как тебя зовут, то есть твою хозяйку?

— Что? Какую-такую хозяйку? Нет никакой хозяйки, я сама по себе. Мы с Маришкой одно целое, ― и она закусила губу, поняв, что проговорилась. Зато мне стало гораздо веселей.

— Хорошо, буду называть тебя Маришей, а ты можешь называть меня…

— Урод! ― подсказала Маришкина душа и засмеялась противным смехом.

— Да что ты всё заладила, неужели ― такой некрасивый? ― я решил давить на жалость.

— А то… Чудище с косолапыми ногами, четырьмя руками, полосатым голым как у крысы хвостом и головой…

— Хватит, хватит! Понял, не продолжай, ― жалобно сложил в умоляющем жесте все четыре руки. Надо же, всегда думал, что я хорош собой ― какое разочарование…

— Не перебивай, уродец, дай мне закончить. Так, на чём я остановилась? А, голова у тебя похожа на вытянутую дыню с огромным широким носом и малюсенькими глазками. А ушей, похоже, вообще нет, вот смех-то! И на коже такие жёлтые пупырышки ― фу, какая гадость, откуда только такие берутся… Ну, колись, помесь крысы с утконосом, с какой помойки сбежал?

Она меня просто добила своим «утконосом»! Я пощупал нос. Да, он немного широковат, ну и что тут такого? Но сравнивать приличного монстра с каким-то «утконосом» ― просто беспредел. Пусть только покажется мне на глаза умник, внушавший во сне, мол, «девичья душа ранима, доверчива, склонна к фантазиям и легко управляема». Вот негодяй, если она маленькая такая, то что с ней будет, когда подрастёт? Это же не девочка, а настоящая катастрофа.

Я был подавлен, можно сказать ― разбит на голову. Опять проиграл, даже не начав. Может, произошла какая-то ошибка, и я просто не гожусь для такой работы? Слишком нерешительный и слабовольный, мне только грудных детишек пугать. Подумал и расчувствовался. Даже всхлипнул. И тут же получил хороший подзатыльник.

— Эй, уродец, перестань тут сырость разводить. Я тебя всё равно не пожалею, потому что сильная и Маришку такой же выращу. В нашей жизни по-другому никак нельзя, кругом одни придурки, ― она тяжело вздохнула и улыбнулась, ― а ты забавный, когда дрожишь, из тебя отличная собака получится.

И проклятая душонка стала ходить кругами, как акула вокруг добычи, придирчиво рассматривая со всех сторон. Я встрепенулся, попытавшись перехватить инициативу:

— Но, но… Никакой собаки! Что это ты задумала? Не хотел тебя обижать, надеялся, по-хорошему договоримся, но, видно не получится. У меня, знаешь ли, тоже сила есть и не маленькая. Да я могу тебя одной рукой … Ой, что ты делаешь, проклятое отродье?

— Как, что? Ошейник на тебя надеваю, собачка! И не рыпайся, он не простой, из небесной верёвки свит: таким как ты, его ни за что не снять. И не пытайся, а то только больнее будет, ― она сморщилась, видя, как я задыхаюсь и синею, и чуть — чуть ослабила верёвку вокруг шеи.