Монстр

– Но я ее предала. Сначала обещала защитить и помочь, а потом отправила на аборт и оставила одну. Знаешь, почему? – Мне было стыдно говорить об этом, но я все равно заставила себя смотреть ему в глаза. – Потому что ревновала. Тебя. К ней. К вашему ребенку. Я успела подумать, что ты мой второй шанс. Даже когда узнала, кто ты на самом деле, в глубине души продолжала так думать. А она мешала мне. – С каждым словом говорить становилось все труднее, но я все равно выталкивала из себя признание, сама не зная зачем. Мне казалось, что если слова останутся внутри, то задушат меня. – Я хотела, чтобы ее не было. И ребенка не было. Поэтому согласилась уговорить ее на это. Это я монстр, Маркус. Я, а не вы.

Я даже не заметила, когда снова заплакала. Он сел рядом, обнимая за плечи, прижимая к себе. Я уткнулась лицом в его плечо, позволяя себе полностью расслабиться и только сейчас понимая, что до этого момента я подсознательно ждала, что все это скажет мне он. Маркус-химера обвинит меня и Корпус в гибели Лины. Но вместо этого наполовину человек, наполовину хамелеон предпочел меня утешить.

Он перебирал пальцами мои волосы, бормоча бессмысленную ложь о том, что все наладится и будет хорошо. Что мы разберемся и неизвестные «они» за все ответят. И что он не позволит «им» причинить вред мне. Я слушала его голос, не особо вникая в слова, и чувствуя, как тяжелая гранитная плита, упавшая на грудь в тот момент, когда в доме Лины я поняла, что случилось, потихоньку приподнимается. Болеть, конечно, еще будет, но, по крайней мере, она больше не грозила раздавить меня.

Стакан постепенно опустел, а слезы кончились. Я не знала, сколько прошло времени, но Маркус как будто больше никуда не торопился. Он сидел рядом, обнимая меня, и теперь уже молчал. Лишь его рука продолжала скользить по волосам. Я почти задремала, устав от всех волнений, переживаний и слез.

Или даже задремала? Иначе я не могла объяснить, как следующим воспоминание оказалось то, что он кладет меня на кровать в темной спальне. Я окончательно проснулась в тот момент, когда он выпрямился, собираясь уйти. Я схватила его за руку, не желая отпускать.

– Не уходи. Пожалуйста.

Меня хватило только на эту лаконичную просьбу. Я не знала, как объяснить. Было страшно отпустить его. Вдруг пока я буду спать, с ним что-то случится? Но вино и стресс так сильно ударили по голове, что я не могла бодрствовать. Глаза сами собой закрывались, сознание гасло, и даже бешено бьющееся сердце не могло бороться с навалившейся слабостью. Пальцы, цепляющиеся за его руку, почти не гнулись.

Не говоря ни слова, не задавая вопросов и не озвучивая возражений, Маркус лег рядом, снова обнял и прижал к себе. Его губы коснулись моего лба.

– Спи, Нелл. Ничего не бойся. Завтра во всем разберемся. А пока спи.

Я знала, что нужно о многом подумать. О том, почему Антуан соврал нам и почему позволил Лине родить. Как она успела родить, ведь по срокам еще не должна была. О том, кто ее убил и куда делся ребенок. И что нам со всем этим делать. Но едва прозвучали слова Маркуса, я буквально отключилась.

Глава 27

Единственным безоговорочным плюсом своего «перерождения» Маркус искренне считал способность высыпаться за три часа. В сложившейся ситуации ему хватило для отдыха и двух, после чего он аккуратно выпутался из объятий Нелл. Ему удалось не разбудить ее при этом.

За окном все еще было темно, лишь фонари и рекламные щиты освещали пустые улицы Даркона, омываемые мелким дождем. Но эту глубокую ночь Маркус ощущал как раннее-ранее утро. Пока с разных карт на планшет Нелл копировались записи видеокамер, он сварил себе кофе и сделал пару бутербродов. Вяленое мясо, купленное Нелл накануне, пришлось очень кстати. Особой потребности в кофеине Маркус на самом деле не испытывал, но некоторые привычки прочно укоренились в его сознании. Подобные ритуалы дарили чувство покоя и комфорта, которых и ему, и Нелл сейчас не хватало.

Свет он включать не стал, чтобы не привлекать внимание наблюдателей. Маркус неплохо видел в темноте, а экран планшета все равно подсвечивался. Чтобы разобраться с файлами и просмотреть бегло несколько часов записей с трех точек, потребовалось немало времени, но к тому моменту, как за окном начало светать, картина произошедшего была Маркусу ясна.

Неизвестный мужчина пришел к Лине прошлым утром, после девяти. Как Маркус ни старался, он не смог поймать ни одного кадра, на котором было бы видно его лицо. Мешала кепка с длинным козырьком, и он все время держал голову так, словно знал, в каких местах камеры, и нарочно старался не попасться им.

Странно было то, что Лина спокойно впустила его, хоть и не особо обрадовалась визиту. Но она не ждала от него подвоха, спокойно позволила пройти за ней в кухню, где продолжила готовить завтрак, поворачивалась к нему спиной.

За что и поплатилась. Мужчина дождался очередного момента, когда она отвернулась, и выстрелил Лине в затылок. Она ничего не успела понять. И скорее всего, не успела почувствовать. Это было единственное утешение, на которое Маркус мог рассчитывать.