Монстр (ЛП)

Это было такой вездесущей частью моей жизни так долго, что мне даже не приходило в голову, что это шокирующая вещь — знать это. Но тут был Брейкер, самый большой и крутой парень, которого я когда-либо встречала, выглядевший абсолютно пораженным этой новостью.

Я почувствовала, как мои плечи слегка дернулись, отодвигая образ ее в той ванне в сторону. — Давай просто скажем, что когда-то давным-давно Лекс наложил лапы на мою мать. И она так и не оправилась по-настоящему. Она всегда была очень хрупкой. Физически и эмоционально. Я никогда не понимала почему, пока не нашла ее в тот день после школы. Она взяла бутылочку обезболивающего, оделась и легла в ванну.

— Алекс… — его голос прервался странным скрипучим шепотом.

— Именно тогда я нашла записку. Что на самом деле было больше похоже на письмо на шести страницах, исписанных с обратной и лицевой стороны, объясняющее, что с ней случилось.

— Что с ней случилось? — спросил он, оставаясь на месте, как будто, возможно, чувствуя мою потребность в пространстве.

Это была не та история, которой я делилась. Не полностью. Я поделилась лакомыми кусочками с Гленном, когда он предложил мне помочь, значительно отредактировав кровавые подробности. Но на этот раз я не хотела этого делать. Я хотела очистить все это. Может быть, из-за того, как жил Брейкер, я думала, что он поймет. Или из-за его спокойной силы я думала, что он сможет справиться с мрачной реальностью. Но какова бы ни была причина, я позволила этому выплеснуться наружу.

— Моя мама была такой же, какой я была после ее смерти, жила в приемной семье. Но она попала туда, когда ей было восемь. Ее родители были заядлыми наркоманами, и ее забрали. Когда ей было шестнадцать, она жила в детском доме. И Лекс Кит тоже.

При этих словах рука Брейкера взметнулась, чтобы выключить плиту, его бровь приподнялась. Я догадывалась, что история пребывания Лекса в системе не была широко известна.

— И, хочешь верь, хочешь нет, они стали друзьями. Моя мама, — сказала я, проводя рукой по своим наполовину сухим волосам, — была действительно красивой. Она… могла бы стать моделью, если бы вела другую жизнь. Может быть, именно это и привлекло его к ней. Или, может быть, дело было в ее мягкости. Она всегда была слишком мила для своего же блага. Однако, насколько я могу судить, они были всего лишь друзьями. Он был для нее как старший брат или наставник, помогал ей пройти через систему. Кто знает… Может быть, тогда Лекс не был тем монстром, которым он оказался. Судя по ее рассказу, он был к ней только добр.

— До определенного момента, — продолжил Брейкер.

— Пока ей не исполнилось двадцать. Лекс исчез из ее жизни, примерно на три года. Она нашла работу в закусочной, у нее была маленькая квартирка. Она пыталась наладить свою жизнь. А потом однажды ночью к ней пришёл Лекс. Взрослый. Более уверенный в себе. И он подошел прямо к ней и вытащил ее из закусочной, сказав, что ей больше никогда не придется работать. Она собиралась пойти с ним, и он собирался позаботиться о ней. — Я покачала головой, глядя в затемненное окно. — Как ты можешь себе представить, идея Лекса заботиться о ком-то была извращенной.

— Алекс, ты не должна…

— Он отвез ее к себе домой, избил и изнасиловал, — продолжила я, нуждаясь в том, чтобы выговориться. — Не только в ту ночь. Каждую ночь. В течение многих лет.

— Господи Иисусе.

— Как я уже сказала, она была мягкой и милой. И когда он не издевался над ней, он заботился о ней. Так что она была как бы в ловушке. Потом он, знаешь… медленно поднимался, и я думаю, что стресс делал его все более и более жестоким, пока однажды ночью он не избил ее почти до потери сознания, и она отправилась в больницу за помощью. Был детектив, который действительно старался изо всех сил ради нее, увез ее, нашел ей безопасное место, помог ей попытаться вернуть ее жизнь в прежнее русло.

— Лекс просто… оставил ее?

— Я думаю, он просто не мог ее найти. Она исчезла из поля зрения. В конце концов, я думаю, он перешел к другим целям. Поскольку она никогда не выдвигала обвинений, я думаю, он решил, что она больше не стоит его времени.

— Она продержалась шестнадцать лет? — спросил Брейкер, сдвинув брови.