Монстр (ЛП)

— Да, — призналась я, слезы, которые жгли мои глаза, наконец-то победили и наполнили меня до краев, — это не продлилось долго. Но он был добр ко мне, и я заботилась о нем. И Лекс убил его!

— Ох, детка… — сказал он, его руки потянулись ко мне и притянули меня к своей груди, когда его руки сжали меня так сильно, что стало трудно дышать.

Но странным образом это все равно было приятно. Поэтому я уткнулась лицом ему в шею и дала волю слезам.

Мне было интересно, узнает ли когда-нибудь мать Гленна, что с ним случилось. Или было бы лучше если бы он был просто пропавшим без вести человеком и пустым гробом для нее. Я с ней не встречалась, но видела ее фотографии. Она была еще более тяжелой, феминизированной версией Гленна. Те же темные волосы. То же округлое лицо. Те же красивые карие глаза. Она была похожа на женщину, которая плачет над поздравительными открытками.

Ей больше не для кого будет покупать нижнее белье на Рождество.

Подумав об этом, я еще немного поплакал.

И у Гленна никогда не будет шанса наконец достичь финального уровня в той видеоигре, которой он был одержим за день до того, как Брейкер забрал меня. Он купил ящик энергетических напитков, чтобы целыми днями не ложиться спать и играть.

Я сомневаюсь, что он даже приблизился к завершению, прежде чем Лекс схватил его.

Подумав об этом, я заплакала еще сильнее.

— Он умер из-за меня, — закричала я, мои слова прозвучали пронзительно и сдавленно.

— Алекс, ты не должна думать…

— Это я взломала компьютер Лекса. Это я. Его наняли, чтобы найти меня. И он умер, потому что все это время знал, что это я, и он знал, что не мог сказать об этом Лексу, потому что знал, что со мной случится. Он умер, чтобы защитить меня!

На это Брейкеру нечего было сказать.

Потому что сказать было нечего.

Не было волшебных слов, которые могли бы сделать это менее правдивым. Менее болезненным. В моей жизни не осталось никого, кто заботился бы обо мне даже если бы мы встречались. Никого не было. У меня никого не осталось.

— Никого не осталось, чтобы заботиться обо мне, — прошептала я ему в кожу, достаточно громко, чтобы я могла слышать.

И его руки сжали меня крепче. — Это неправда, — сказал он с уверенностью.

— Да, это так, — шмыгнула я носом, зная, что это звучит жалко и правдиво. Я заслужила это право.

— Куколка, это неправда, — твердо сказал он, — я забочусь о тебе.

— Нет, ты не заботишься, — сказала я, закатывая глаза, хотя он не мог меня видеть, — ты даже не знаешь меня.

— Я знаю достаточно тебя, Алекс. Я могу не видеть всего этого, потому что ты мне не позволишь. Но я знаю тебя. И то, что я вижу, меня волнует. Мне плевать, что я знаю тебя всего пару дней, и это слишком рано, и это не имеет никакого гребаного логического смысла. Тем более, что мне всегда было плевать на всех, кроме себя и Шота, но мне не все равно, и я собираюсь попытаться вытащить всех нас из этого.

Его слова согрели меня изнутри, заставив впервые увидеть, в каком холодном месте я жила.

Но именно по этой причине он не мог заботиться обо мне. Я была не из тех девушек, которые этого заслуживают. Я была из тех девушек, которые были окружены смертью, пытками и навязчивыми идеями, которые не приносили ничего, кроме страданий мне и окружающим.

Возможно, он делал плохие вещи, но все, что я узнала о Брейкере, говорило о том, что он был хорошим человеком.

И я не могла затащить хорошего человека в свои сточные канавы, чтобы он бродил со мной по грязи. Это было неправильно.

Я должна была найти выход для себя. И для него. И Шота. Чего бы это ни стоило. Никто больше не собирался умирать из-за меня и моих проблем.

Я шмыгнула носом, сдерживая новый приступ слез, делая глубокие вдохи, чтобы успокоиться. Сейчас было не время. Чтобы сломаться. Развалиться на части. Мне нужно было отодвинуть всю эту тьму и запереть ее на время, пока все не будут в безопасности и подальше от моего беспорядка. Тогда я смогу выпустить это наружу. И пусть это поглотит меня, если понадобится.

— Ты в порядке? — спросил голос Брейкера, и я почувствовала, что киваю, хотя этот ответ был громким, оглушительным «нет», — мы можем ехать дальше?

— Да, — сказала я, вырываясь из его объятий и поворачиваясь обратно к машине, бросаясь внутрь, прежде чем он успел даже пошевелиться.

Брейкер молча сел в машину, включил обогрев, выехал с обочины и позволил мне помолчать, хотя я продолжала чувствовать его взгляд на своем профиле, пока он вел машину.

Некоторое время спустя мы подъехали к его дому, и я последовала за Брейкером внутрь, мы оба собирались переодеться в сухую одежду. К тому времени, как он вышел из спальни, я была в черных штанах для йоги и большой розовой толстовке, ноги свернуты на диване, с ноутбуком на них.

— Что ты делаешь?

— Хочу рассказать о Гленне, — сказала я, заставляя свои глаза сморгнуть слезы, — у него были друзья в хакерском сообществе. Они имеют право знать. Все беспокоятся друг о друге, когда мы исчезаем. В основном думая, что одного из нас посадили, но всегда есть шанс… на худшее. Его друзья заслуживают знать правду.