Монстр с нежным сердцем (СИ)

— Как с Фелиной, — подумав, определился Гарри. — Только глубже, сильнее. В смысле, у Хогвартса голос мощнее, проникает не в голову, а в саму суть меня, насквозь. Я как будто сам замком стал…

— И ничего для этого не потребовалось? — теперь уже обалдел Армандо. — Ни ритуалов, ни церемоний?..

— Как видите — нет, — улыбнулся Гарри. Посмотрел на стены и кивнул им с решимостью: — Теперь тебя никто не тронет, дорогой Хогвартс, отныне у тебя есть голос!

Ты себе не представляешь, тополёчек ты мой, как отрадно мне это слышать, — с чувством отозвался Замок. — У меня, конечно, есть собеседники в лице Найджела, Пивовара и Фелисенты, но по сравнению с тобой они ничем не отличаются от прочих людей, которые живут в моих стенах. Не с их памятью, не с их знанием о грядущем, как у тебя, росточек. Ты же всё знаешь, всё видел, пережил и имеешь точное представление, от чего надо меня уберечь…

В горле Гарри сам собой возник огромный ком — а ведь прав Хогвартс, ох как прав. Только человеку, достоверно знающему всю картину в целом, доступно понимание, как предотвратить грядущую катастрофу. Не зря же писатели-фантасты так расстарались, создав тонны романов о путешествиях в прошлое ради исправления будущего.

— Послушай, — уцепился Гарри за маленькую неувязочку. — Ты сказал, что у тебя есть собеседники Найджел и Пивовар, так почему ты так обрадовался контакту со мной?

Потому, что контакт с ними у меня неполный. Скажем так, он односторонний. Как у собаки с хозяином: собака понимает команды хозяина и всегда исполняет их, но хозяин не понимает собачьих мыслей, лишь иногда ориентируется на лай и поведение собаки, которые он просто заучил.

Ну да, верно, Гарри отлично понял, что хотел сказать Хогвартс. Если пёс на кого-то рычит и лает, то, значит, это враг, если он виляет хвостом, то перед тобой друг. И в то же время ни один человек не поймет пса, когда тот страдающе заглядывает в глаза и что-то просит. Если просьба не относится к сосиске, зажатой в руке на тот момент…

— Значит, директор не слышит тебя? — смущенно уточнил Гарри.

Нет, росток, не слышит, лишь реагирует на мои сигналы, обговоренные и заученные. Эх, геоглифы подери, как же здорово с тобой общаться-то! Росточек ты мой тополиный, дай-ка взглянуть на тебя…

К юноше тут же приблизился Хогмунд, обошел вокруг него, оглядывая острыми черными глазами, в глубине которых засияли невиданные ранее золотые искорки. Гарри замер, завороженный пониманием происходящего — его рассматривал Хогвартс через глаза полтергейста. Вот чудеса-то!..

В полной мере стала понятна значимость полтергейста для Хогвартса: он не просто Хранитель магии, при необходимости он может послужить Замку глазами и пультом дистанционного управления. Одним-то зрением Хогвартс не ограничивался — если надо, он мог послать Пивовара кому-то на помощь или использовать в качестве гонца. Тем более страшно было сознавать, во что превратился Пивз в далеком будущем… Полубезумный, совершенно одичавший полтергейст, утративший связь с замком, и такая же жуткая беспомощность Хогвартса в моменты, когда он чуял опасность и кричал в полном бессилии, силясь докричаться до обезумевшего Пивза, чтобы тот прекратил безобразничать, взял себя в руки и сказал тем, кому надо, что в коридоре на третьем этаже заперт смертельно опасный цербер. А может, он не кричал? Гарри помнил, что жил он в самом обычном замке, пусть условно волшебном, но обычном: холодном зимой, сыром весной и осенью, с пустующими залами и классами, продуваемом всеми ветрами, где лестницы передвигались и свечи парили лишь за счет волшебников, поддерживающих остатки магии в стенах Хогвартса.