Монстр в ее постели

– Я позвоню, как что-то узнаю. И ты обязательно звони, если понадоблюсь. Если что-то случится или захочется поговорить. Надеюсь, что смогу решить эту проблему и в благодарность ты позволишь пригласить себя на ужин.

А вот это, пожалуй, лишнее. Хоть мне и приятно внимание взрослого и обеспеченного мужчины, начать встречаться с братом ревнивого психа – плохая идея. Отвратительная, я бы сказала.

К счастью, Прокопенко не настаивает, и сводит все к шутке.

– Подбросить?

– Нет, спасибо, мне нужно забрать брата.

– Не вопрос, заберем и подброшу.

– Артем… спасибо за все, и за предложение тоже. Но я не хочу, чтобы Ваня тебя видел. Ребенок может проболтаться, а если Исаев узнает, что мы виделись, то сделает мою жизнь невыносимой. Ну и может начать вставлять палки в колеса тебе. А еще я сказала брату, что встреча по вопросу бизнеса, хочу открыть свою студию маникюра. Хочу, чтобы он остался в стороне от этих проблем. Не обижайся.

– Все в порядке, – улыбается Прокопенко. – Ты должна была крыть меня матом и угрожать засудить за эту сделку с квартирой. А вместо этого я провел один из самых приятных ланчей в жизни и буду верить, что однажды он повторится. Я позвоню, Даш. И все обязательно будет хорошо.

Мы прощаемся у светофора. Артем направляется в одно из офисных зданий, а я иду в антикафе, за Ванькой. Всю дорогу меня преследует странное ощущение от разговора с братом Вадима.

Он приятный. Вежливый, обаятельный, очень эмпатичный, красивый и знающий себе цену. Он обещает помочь и встает на мою сторону. Он – шанс выпутаться из сложившейся ситуации с минимальными потерями, единственная надежда, потому что если Исаева не угомонит брат, то этого не сделает никто.

Но почему тогда у меня такое ощущение, будто я обедала с манекеном? Новеньким блестящим манекеном в дорогом костюме?

Нервная система ни к черту.

Когда мы с братом выходим на улицу, он непривычно тихий и задумчивый, но сколько я ни пытаюсь допытаться, что случилось, он только отмахивается. Конечно, я представляю себе сотни ужасов: его кто-то обидел, он что-то сломал, у него что-то болит. Но Ванька лепит стандартные отмазки про непройденный уровень и скучный «окружающий мир», который ждет его завтра.

– Как твоя встреча? Ты договорилась о бизнесе?

– Пока нет, но есть надежда. Завтра буду искать помещения и подавать заявки на кредит. Ты голодный? Надо зайти в магазин.

У меня должно хватить денег на пару сосисок, а дома есть макароны. Если сосед и их не сожрал.

Душа требует действий, и всю дорогу я копаюсь в телефоне, читая о том, как открыть свой кабинет маникюра. Опыт мастеров, документы, отчетность, помещение и все такое. Мне одновременно и страшно и волнительно. Иметь свое дело – недостижимая мечта, что-то из фантазий об идеальном будущем. Правда, я не думала, что это будет маникюр, но почему бы и нет?

Ванька носится рядом. То отбегает, чтобы посмотреть на белых голубей, то убегает вперед, чтобы успеть покачаться на качели, пока я неспешно бреду по аллее. Мы специально идем через парк, осенью он особенно красив. Оба сознательно оттягиваем момент возвращения домой.

– Даш! – вдруг кричит брат. – Даш! Смотри!

Он машет чем-то, зажатым в руке, но с такого расстояния я не могу рассмотреть, что там.

– Смотри, что я нашел!

Ванька подбегает и протягивает купюру. Сначала я, чувствуя, как сжимается сердце от жалости, думаю, что это банкнота банка приколов, такие часто валяются на улицах. Но пятитысячная, похоже, настоящая.

– Где это ты нашел? Кто-то уронил? Надо вернуть.

– Там, под лавочкой!

Парк совершенно пуст. Возвращать деньги некому.

– Точно нашел?

Брат кивает, честными-пречестными глазами глядя на меня. Да и купюра явно с земли: местами виднеются отпечатки ботинок, местами налипла грязь.

– Тогда пойдем в магазин, что ли? – через силу улыбаюсь я.

Довольно унизительно радоваться случайно найденным деньгам, но я радуюсь. Есть еще несколько дней, чтобы заново отстроить разрушенную жизнь.

– Везучий ты у меня, – ерошу волосы брата и улыбаюсь.

Пахнет осенью. Я старательно убеждаю себя, что этот запах – влажной листвы, дождя и свежеокрашенных скамеек – запах перемен. И что совсем скоро жизнь круто изменится, а новая я буду смеяться над днем, когда радовалась свалившейся с неба оранжевой купюре.

Вадим

Весь вечер я борюсь с собой, чтобы не высовываться из комнаты. Порой мне кажется, словно после тюрьмы я откатился на десяток лет назад, куда-то во времена школы или студенчества. Когда соблазн дергать симпатичный однокурсниц за косички становится нестерпимым. Очень хочется подоставать Богданову, но я мужественно держусь.

Судя по звукам и запахам из кухни, а так же тому, что я еще жив, пацан сдержал слово и удачно интегрировал мои деньги в семейный бюджет. И вот какая интересная штука: я даже испытываю некоторую жалость. Мать-одиночка, живущая на крохи с маникюра, пустой холодильник, голодный ребенок. Для такой жизни Дарья Богданова слишком симпатичная и наивная.

Я пытаюсь отвлечься, но раз за разом непонятным образом прихожу к одной и той же точке.