Монстр в розовых очках

Инна с трудом разлепила глаза, которые резало, словно в них насыпали песку. Но это ей не очень помогло. Вокруг было темно, и она все равно ничего не увидела. Сначала она даже испугалась, что ослепла. Но потом разглядела в темноте какую-то еще более темную тень, затем ей в лицо ударил узкий столп света, и Инна совсем успокоилась. Во всяком случае с ее глазами все было в порядке.

– Где письмо?! – внезапно произнес мужской голос. – Отвечай!

– Какое письмо? – старательно моргая, спросила Инна.

Тот факт, что она осталась зрячей, привел ее в такое хорошее расположение духа, что она даже не обратила внимания на то, где находится, а тон, которым был задан ей вопрос, полон угрозы.

– Не изворачивайся! – рявкнул на нее голос. – Где то письмо, которое ты получила из Крыма?

– У меня нет родственников в Крыму, – быстро ответила Инна, чувствуя, как холодеют у нее руки и ноги.

– Родственников нет, а знакомые? – спросил тот же голос.

Инна молчала. Ситуация с каждой минутой ей нравилась все меньше и меньше. Эта комната, которая сильно напоминала камеру, и этот субъект, так некстати упомянувший про Крым… Нет, ей это все не нравилось. Но сразу сдаваться в создавшейся ситуации, как подумалось Инне, не стоило. Поэтому она решила сказать правду.

– Письма я не получала, а если бы и получила, то вам о нем ничего бы не сказала! – заявила она. – И не отдала бы!

– Почему? – удивился голос. – Отдай!

– Не отдала бы и все!

– Но почему?

– Потому что вы хамы! – ответила Инна и обиженно надулась. – Разве так с девушками обращаются? Сунули какую-то вонючую тряпку в лицо. Грязную еще небось. Теперь, не дай бог, прыщ вскочит. А у меня с собой ни косметички нет, ни сумочки.

Инна нарочно разыгрывала из себя идиотку. Какой с дуры спрос?

Неожиданно луч света погас, и Инна снова оказалась в кромешной тьме. Когда ее глаза немного привыкли к темноте, она обнаружила, что в камере она одна. Ее загадочный собеседник куда-то исчез. Хотя она не слышала ни шума закрывающейся двери, ни вообще какого-либо другого шума. Все это было странно. Но не более странно, чем настойчивое требование этого человека отдать ему какое-то письмо. Вот об этом и стоило подумать в первую очередь.