Монстрячий взвод

— Да-а, — медленно произнес он. — Верно. Все выяснили? Отлично, Перкс. Смирно! Равнение на офицера!

— Да, да, сержант, благодарю, но не думаю, что нужны все эти формальности, — отозвался Блуз, который теперь был довольно бледным. — Могу я переговорить с вами, когда вы закончите? И, думаю, стоит похоронить, э, тела.

Джекрам отдал честь.

— Верно, сэр. Два добровольца, чтобы выкопать могилу этим бедолагам! Гум и Тьют… что он делает?

Лофти стояла рядом с пылающей печью. В футе или двух от своего лица она держала горящую ветку и поворачивала ее так и эдак, глядя на пламя.

— Я сделаю, сержант, — произнесла Тонк, становясь радом с Уоззи.

— Вы что, женаты? — спросил Джекрам. — Ты — дозорный, Хальт. Сомневаюсь, что тот, кто сделал это, вернется, но если это произойдет, кричите. Ты и Игорь пойдете со мной, я покажу вам ваши посты.

— Нет кофе, — простонал Маледикт.

— Дрянное пойло, — уходя, бросил Джекрам. — Чашка горячего сладкого чая — вот истинный друг солдата.

Полли схватила котелок, чтобы поставить воду для бритья Блуза, и убежала прочь. Таково еще одно военное правило: выгляди занятым. И никто не будет сильно интересоваться, чем именно ты занят.

Чертов, чертов Страппи! У него ее волосы! Он попробует использовать это против нее, если удастся, уж это точно. Это в его духе. Что он предпримет теперь? Ну, он будет держаться подальше от Джекрама, это тоже точно. Он будет где-то поджидать. Ей тоже придется быть настороже.

Лагерь разбили с подветренной от дыма стороны. Предполагалось, что это будет лишь короткая остановка на отдых, поскольку им практически не пришлось спать ночью, но Джекрам, раздавая приказы, напомнил им: «Есть старая военная поговорка: всегда жди неприятностей».

О том, чтобы остаться в хижине, не было и речи, но снаружи были покрытые брезентом рамы, защищающие нарубленные ветви от дождя. Те, кому нечего было делать, лежали на сваленных ветвях, от которых не пахло, и которые, в любом случае, были лучше, чем населенные кем-то подзадники, что были в бараке.

У Блуза, как офицера, была своя палатка. Полли сложила связки веток так, что получилось более-менее упругое сиденье. Она разложила его бритвенные принадлежности и уже было повернулась уходить…

— А ты не мог бы побрить меня, Перкс? — спросил лейтенант.

Хорошо, что Полли успела повернуться к нему спиной, и он не видел ее лица.

— Эта чертова рука сильно распухла, — продолжал Блуз. — Я бы не просил, но…

— Да, конечно, сэр, — ответила Полли, поскольку другого варианта не было. Что ж, посмотрим… она довольно хорошо управлялась, скребя тупым лезвием по безволосому лицу, да. О, и она побрила нескольких мертвых свиней на кухне в «Герцогине», но только потому, что никто не любит волосатый бекон. Это ведь не считается, да? Охватившая ее паника стала лишь сильнее, когда она увидела входящего Джекрама. Она перережет офицеру глотку в присутствии сержанта.

Ну что ж, сомневаешься — суетись. Военное правило. Суетись, и надейся, что появится время для внезапной атаки.

— Вы не слишком строги к людям, сержант? — начал Блуз, пока Полли обматывала полотенце вокруг его шеи.

— Нет, сэр. Это займет их, в этом смысл. Иначе они захандрят, — заверил его Джекрам.

— Да, но они ведь только что увидели пару искалеченных тел, — вздрогнув, ответил Блуз.

— Что ж, будет им уроком, сэр. Скоро они увидят множество таких же.

Полли повернулась к бритвенным принадлежностям, что она разложила на другом полотенце. Что ж, посмотрим… убийственно острое лезвие, боже, серый камень для грубой заточки, красный — для тонкой, мыло, помазок, чашка… ну, она хотя бы знала, как делать пену…

— Дезертиры, сержант. Это ужасно, — продолжал Блуз.

— Они всегда были, сэр. Вот почему с платой всегда запаздывают. Уходить, не получив деньги за три месяца, не каждый решится.

— Мистер де Слов, газетчик, сказал, что очень многие дезертируют. Очень странно, что столько людей побеждающей стороны дезертируют.

Полли энергично взбивала пену. Джекрам, впервые с того момента, как завербовался Маледикт, выглядел неуверенно.

— Но на чьей он стороне, сэр? — спросил он.

— Сержант, я уверен, вы далеко не дурак, — произнес Блуз, за его спиной пена перелилась через край чашки и шлепнулась наземь. — Но где-то здесь бродят дезертиры. Наши границы совершенно незащищены, и отряд вражеских кавалеристов смог проехать по нашей «возлюбленной стране» сорок миль. И главнокомандующие, похоже, в таком отчаянии, да, в отчаянии, сержант, что даже шестеро нетренированных и довольно юных парней должны отправиться на фронт.

Пена жила собственной жизнью. Полли колебалась.

— Пожалуйста, сперва горячее полотенце, Перкс, — подсказал Блуз.

— Да, сэр. Простите, сэр. Забыл, сэр. — Паника нарастала. Она смутно припомнила, как проходила мимо лавки цирюльника в Мюнцзе. Горячее полотенце на лицо. Так. Она схватила маленькое полотенчико, сунула его в кипяток, вытащила и положила на лицо Блуза. Крика, как такового, не было.

— Ааааагх кое-что еще беспокоит меня, сержант.

— Да, сэр?

— Кавалеристы, должно быть, захватили капрала Страппи. Не представляю, как еще они могли узнать про нас.