Монстром буду я

Монстр собственной персоной остановился в дверях, в их одежде, неуловимо смахивающей на рясу черного цвета с золотой вышивкой. Похоже, его остановил тот факт, что его оплевали рисом.

— Надо же, — протянул он с насмешкой, глядя на меня холодными, как лёд, глазами. — В этот раз с балкона прыгать не собираешься?

Есть сразу же перехотелось, но ненадолго, всего на секунду. Это точно был не сон, и тон у монстра странный, он будто бы меня в чем-то обвиняет. С каких это пор я должна чувствовать себя виноватой перед монстром?!

— Только после Вас, — ядовито отвечаю ему, с вызовом смотря в глаза.

Уголки его рта дергаются в подобии улыбки, уродливые шрамы искажают лицо, но оно не вызывает во мне отвращение, скорее глухую злобу. Он отодвигает соседний стул и садится, слегка откинувшись на его спинку, смотрит на меня, словно на забавное животное.

— Вас, — дразнит меня с нескрываемым раздражением.

Никак не реагирую на эту фразу, молча сую еще ложку плова в рот, в этот раз успеваю проглотить, правда, абсолютно не почувствовав его вкус.

— Вкусно? — все тем же немного раздраженным тоном спрашивает он, наблюдая за мной так пристально, что уже и дышать неудобно.

— Вы бы ее все равно есть не стали, — пожимаю плечами, засовывая ещё одну ложку в рот.

Мне кажется, или едой я пытаюсь отгородиться от монстра?

— Не стал бы? — еле заметно приподнял он одну бровь. — Я ем исключительно то, что нельзя назвать помоями.

«Помоями?!» — мысленно повторила за ним, так и не донеся ложку до рта. Это что, моя еда, по его мнению, помои?! ПОМОИ?! Нет, я, конечно, не королевский повар, но ПОМОИ?! От возмущения едва не поперхнулась словами и, прежде чем гнев отступил, и я смогла хоть что-то ему ответить, монстр сделал нечто совсем уж странное, окончательно вогнав меня в ступор. Он подался вперед, приблизившись слишком близко, чтобы я поняла, что он собрался сделать. В следующее мгновение он заглотил мою, зависшую в пространстве ложку плова и снова отстранился.

— Сразу чувствуется еда, а не твои помои, — еле заметно улыбнувшись, уведомил он меня.

Ложка со звоном выпала из моей руки, в ушах бешено бьётся пульс, и я всем сердцем надеюсь, что это исключительно из-за гнева. Из-за гнева, из-за чего ещё? Не путай себя, Любава! Он враг, посмевший унизить мою готовку, тварь, что отправляет на смерть девушек и женщин.

Набираю ещё одну ложечку плова и в этот раз протягиваю ее к нему сама, будто кормлю младшую сестричку. Монстр смотрит мне в глаза, но не спешит наклоняться навстречу. Сую ему ложку с пловом в рот, чуть приподнявшись со стула, а затем откладываю ложку куда подальше.

— Вкусно? — копирую его раздраженную интонацию, а затем добавляю, когда он глотает плов. — Я отравила вашу еду.

Удовлетворения, которое я ожидала получить от своей маленькой лжи, не наступает. Он даже не поперхнулся, как я ожидала. Взгляда от меня не отрывал, и от этого уже кожа на лице зудит.

— Ты сама, словно яд, — произносит он, смотря на стол, ломящийся от еды, — отравляешь все вокруг себя.

Первая моя реакция удивила меня же: резко начали слезиться глаза, будто бы я — маленькая София, обидчивый ребенок. Заставила себя насмешливо фыркнуть и отвести взгляд в сторону.

Да что он обо мне знает? НИ-ЧЕ-ГО!!! Того, что я о нем знаю, хватает, чтобы ненавидеть его всем сердцем и называть не ядом, а монстром. По идее вот это все я должна сейчас высказать ему, но на деле впервые в моей жизни от возмущения не могу найти слов. Меня этот факт поразил больше, чем монстра. Он снова повернул голову в мою сторону, и то ли от испуга, то ли из вредности ляпнула глупость.

— Если я — яд, то почему ты до сих пор жив? — с вызовом смотрю ему прямо в глаза.

Он просто смотрит на меня долгое время, а затем уголки его губ задрожали, выдавая, что он с трудом сдерживает улыбку. Странный взгляд скользнул по моему лицу, и он все же улыбнулся. Нет, одно дело эти его еле заметные ухмылки, но вот эта, самая настоящая улыбка поразила. Чего греха таить, монстр и раньше, даже с изуродованным лицом, был красив, его же улыбка буквально завораживает. У меня аж щеки загорелись, и рот от удивления открылся. Не красавец, конечно, курица после гриля скорее, но какой же миленький! Когда мама была жива, и мы жили у дедушки, там был старый пес Сопун с грязной черной шерстью и шрамами на моське от драк с другими дворовыми собаками. А я все думала, кого мне монстр напоминает — ну один в один блохастик Сопун! Сейчас за ухом почешет лапой и все, котята в моих глазах приобретут нового конкурента.

— У меня есть противоядие, — произнес монстр холодно и надменно.

Ох, словно ведро колодезной воды на голову вылили. Бодрит! Котята, вы теперь точно вне конкуренции. Не успела я спросить, о чем он, как главнокомандующий поднялся и шикнул что-то на их языке. Так, стоять! Почему я во сне понимала, что он говорит, а сейчас не понимаю?! Куда делся мой персональный внутричерепной переводчик?